– Я знаю одну машину: марки «КамАЗ». И скорость 80.
Долго будет еще икаться «Рено-Ниссан».
В 9 утра в Холмогорах маршрутка опустошилась. Водитель вышел и стал курить. Он пошел пешком по краю дороги обратно (нужный поворот он пропустил).
Занималась
алая,
Занималась алая!
Зани-ма-лась
а-ла-я
Заря, заря, заря
А-ла-я-за-ря.
Дорога съезжала на реку. Он двинулся по закатанному снегом льду. В розовом свете под ясным зимним небом. По ощущению градусов 20. Терпимо.
На середине реки он остановился, зачарованный. Широкая полынья за краем дороги хлюпала – дорога ощутимо прогнулась, когда мимо прогромыхал груженый ГАЗ. Он не стал пытаться его тормознуть.
Еще две легковых машины проехали, пока он шел до того края. Весь путь через реку занял где-то час.
На берегу открылась большая зажиточная деревня. Словно бы избегла участи русских деревень. Не «словно». То самое бюджетно опекаемое «стойбище». Это меньше бросалось в глаза за отсутствием этнического своеобразия. Зато на каждом шагу торчали указатели-напоминатели – что именно тут поддерживают. Титульная национальная идея.
Так он дошел до кафе, запертого на железную поперечину, которую увековечивал висячий замок. Кафе называлось – опа – «Солнечный Ра». Он постоял, трясясь от смеха. Не перевелись диссиденты в сердцевине государственного менталитета.
Но пора погреться. Поворачивая к музею.
Музей, не в пример знойному заведению, работал. Кассирша, увернутая в дубленку, продала билет. Нужна ли экскурсия?
– Денег нет, – отказался он. Пошел по залам просторного деревенского дома. Это был удар. Музей не отапливался.
Откуда-то из-за спины вынырнула экскурсовод.
– Сейчас я включу электричество, и голограмма заработает.
Голограмма заработала. Он насладился голограммой положенное время. Экскурсовод не отставала.
– Вы откуда приехали?
– Из Москвы.
– У меня племянница в Москву уехала, – по-домашнему поделилась экскурсовод.
Раз так, воспользуюсь бесплатной экскурсией. – А тут что? Работа есть?
– У нас училище построили, – охотно, хотя несколько невпопад, стала рассказывать женщина. Тоже в пальто и пуховом платке. Он ждал, что она станет топать и бить себя по бокам варежками. – Двухэтажное. Дальше по дороге пройдете, увидите. Народных промыслов. Резьба по кости. Все дети после девятого класса туда идут. – Она заколебалась, выдавать ли тайны. – Половины классов не заполнить. Мастеров нет. Старые умерли. Вот раньше. Фабрика была.
Эта песня хороша.
– Я посмотрю, – кивая вперед.
– Смотрите. А как же.
Осмотрел тем не менее все залы, останавливаясь и читая все написанное. Расслабленно, пытаясь погасить внутреннюю дрожь. Поразили картинки, изображающие северное сияние в Санкт-Петербурге. Северное сияние. На Финском заливе.
Завершив круг, он опять подошел к кассирше.
– Тут переночевать можно? Гостиница. Общежитие. Хочу осмотреть деревню, – добавил в свое оправдание.
– А вот в кафе. На выезде увидите.
– Так оно закрыто.
– Надо хозяину позвонить. Валя! – закричала кассирша.
– У тебя есть телефон Петровича?
Может не Петровича. Имя вылетело в противоположное ухо. Номер вбил негнущимся пальцем, для чего пришлось включить мобилу. Мобила загоралась нехотя. Как северное сияние.
Кассирша, следящая за его потугами, предложила розетку на предмет зарядить. Он отказался. Хотелось только выскочить отсюда. (– А ведь дальше бы угостили чаем. Это я из своего угла подаю голос.)
На улице даже, кажется, стало теплее. Снег сверкал и скрипел. Солнечный Ра расстарался представить ландшафт. Мимо двухэтажного училища. А вот магазинчик по правую руку.
Магазин отапливался. Сколько было прилично, он постоял, рассматривая ассортимент. За прилавком тем временем происходило радующее действо: мужик отоваривался в долг, продавщица, тоже Валя, записывала на потрепанной бумажке.
Закончив с мужиком, обратилась к нему.
– Мне тоже в долг, – сказал он, – вот это, ящик водки…
Валя расхохоталась, Валя-молодая:
– Откуда такой?
– С тундры, – сказал он. – Булочку продадите?
Валя подала рогалик.
– Сдачи не надо. – Он высыпал гору мелочи в блюдце.
Вышел на сверкающий снег с булкой в кармане.
Отойдя от магазина метров на десять, сбросил с плеча рюкзак.
В рюкзаке находились книга, бритва, атлас автомобильных дорог, китайский металлический термос на четверть литра, утром заправленный кипятком.
Сейчас термос еле теплился. Но чай. С сахаром.
Он положил рюкзак под зад и уселся прямо в сугроб. Булку отламывал рукой в перчатке и запихивал в рот, запивая из термоса. Булка побежала в желудок, из желудка побежали во все члены силы. С набитым ртом он наслаждался солнцем, снегом, кто бы сказал. Что можно согреться сидя в снегу, на краю дороги, под небом большой красивой деревни.