Он нащупал телефон в кармане. Нажал. По экрану побежала мельчайшая строка. Погасла. Разряжен.
На темной улице, кроме него, ни одного человека.
– Здравствуйте. Ольга?
– Проходите.
– – -
– Чаю?
– Если можно.
– Могу яичницу пожарить. Я-то уже поела. Валера на рыбалку уехал до послезавтра, так я не готовлю.
– А можно я сварю? Я купил. И пряники… тут осталось…
– Вы на девятичасовом?.. Приехали, на автобусе девятичасовом?
– А? Нет, я с полседьмого здесь гуляю.
– А что ж вы не зашли? Я с шести дома. Тут от площади три минуты.
– Да я… город посмотреть… Тут каток! За садиком – свет, музыка. Я первый раз не понял – откуда? может, из машины. А второй раз, уже когда к вам шел, и наткнулся! И – ни одного человека.
– Так холодно.
– Так север же. Я думал, все привычные.
– Вот кастрюля. Спички…
– Сюда смóтрите?
– Ага. А что это у вас?
– Ошибки молодости. Решил не исправлять. У вас улыбка красивая.
– Вовка так и сказал… Сказал: такой человек приедет – интересный.
– Он так сказал?
– Ну да… А что?
– Нет, ничего. Мне сказал – старшая сестра Санина. Наврал?
– Почему?
– Так Саня старше меня.
– Ну правильно. Мне пятьдесят пять. Я уже на пенсии пять лет, за вредные условия.
– Никогда бы не подумал. Я думал, вы лет на 10 меня моложе.
– А тебе сколько? Ой, вам…
– Можно на ты.
Женщина, сидящая против него в кухне, маленькая, ладная. В легком халатике, с аккуратной стрижкой. Волосы крашеные, пшеничный цвет, так что. У всех крашеные.
Не похожа была на хозяйку. Не суетилась, не ухаживала. Смотрела с любопытством. Хотелось помыть ей посуду. Или налить ей вина. «Человек интересный». Поганец.
– Кипит… Ой.
– Жадность фраера сгубила. Задумался и всю пачку всыпал. – (Всю пачку, полкилограмма, делов-то.)
– Придется вам мне помочь.
– Я на ночь не ем. Можно на ты. – Она засмеялась.
– Хорошо, на ты. Оля? Я Николай.
– Я помню. Коля. Коля и Оля. – Засмеялась.
– Фитнесом занимаешься? – Он ободрился, видя, что ей приятно, решил повторить.
– Почему?
– Ну, как… Думаю, как можно так выглядеть. Во вредных условиях. Я сегодня был у вашего комбината. Я такое только в Северодвинске видел. Угольная ТЭЦ в черте города.
Она покачала головой.
– Ничего не делаю. У нас вся семья такая, – сказала она с достоинством. – Мать моя, когда с Сашкой шла, – считали, что ее муж. Отец знаешь какой был. Пока не умер. …Сашка тоже такой был бы. Если б не пил. Вон там тарелки.
Он завалил пельмени сметаной и стал жрать. С голодного края приехал.
Она смотрела, как он ест.
– Хлеба дать?
– Спасибо, – сказал он набитым ртом.
– Сашка в детстве смешной был, – сказала она.
– Он же на клоуна учился.
– М-мм?
– Ну да. Он тебе не говорил? Никому ничего не сказал. Поехал в Питер и поступил в институт культуры. Мы с мамой только потом узнали.
Пельмень с глубины тарелки попался обжигающий. Открыл рот, пытаясь остудить, не выплевывая. Выдыхал, как дракон. Аж слезы выступили.
– Пригласил нас с мамой к себе на курсовую. Старался, показывал… Обиделся. Что мы не смеемся. …Я – что? Я же в этом ничего не понимаю.
Пельмень покатился, как ядро. Он перевел дух.
– Работы в Питере не нашел… Свадьбы какие-то, корпоративы… Мать говорила: возвращайся, я тебя тут устрою. Не захотел. Упрямый. Нашел себе… на свадьбе… Поехал с ней. Там уже всё, кончено. Кому там нужны, клоуны.
Саню он этого видел два раза в жизни.
– Вовка вам кем приходится?
– А это Лиды… Сашиной жены племянник. Ты же работаешь с ним?
– Работал. – Он догребал последние ложки, ошпаренным ртом не чувствуя вкуса. Глаза загребущие. Пачка оказалась явно велика.
– А, ну да. Вовка же сказал, что ты уволился… Месяц назад?
Вовка охренел. У Вовки мозговой центр сбился. Интересный человек.
– Год, – сказал он. – Можно, ты говорила, чаю.
– Я тоже с тобой попью. Пряником твоим угощусь. Я люблю пряники.
Заварочный чайник был холодный. Блядь. Он засыпал. Она любопытная. И не любопытная. Это называется – простая. С ней легко. Нуждается в слушателе, скорее чем в собеседнике. Что же у нее за муж Валера. Если такой, как Санёк, тогда понятно. Нет, Саньку не до рыбалки. Бухой электрик с прессового. Меньше всего похож на ее родного брата. Вряд ли она посчитает это комплиментом. Клоун Санёк. Рухнул с порога. Потом проснулся и начал петь. Он сейчас рухнет, как Санёк. Пачка пельменей его прибила.
– А чего так?
– Что?
– Уволился.
Он глотнул бледного кипятка, не способного пробудить и муху.
– С мужиками не поладил. Женщина выгнала.
Увидев, как расширились ее глаза, понял, что сболтнул лишнего, и сейчас будет не отделаться.