Но еще прошло минут сорок, прежде чем приехали двое на машине и, собрав у собравшихся паспорта, ушли в здание. Все топтались, ждали. Друг с другом не заговаривали. Рекрутеры вышли, раздали пропуска и повели, через маленькую будку-проходную, за которой открывались железнодорожные пути, в буйных зарослях кустарника. Через пути, к большому зданию. Называлось РЭД, расшифровку аббревиатуры он узнал чуть позже.
Поезда, которые никуда не идут
Анастасия Новокрещенова, дочь, жена и мать. Старший менеджер, или менеджер по персоналу. Или вроде того. ООО «СТК-Запад». Симпатичная и с хорошим характером. 27 лет. Или выглядит на 27. Из тех лиц, что и в 37 будут выглядеть как в 27.
Напротив нее, лицом к ней, сидит бухгалтер Александра. Тоже симпатичная – но круглая, как солнце. В коротких кудрях – как в лучах. Александре 37. Трудно сказать, что с ней будет в 47.
Остальные бабы в конторе несимпатичные.
Александра поднимает голову от своего 1С, или что там у нее.
– Тебя искал Бабушкин.
– Да, – весело удивляется Анастасия, проходя к столу. – Чего меня искать.
– Зайка потерялся, – говорит Александра, снова углубляясь в свое 1С. – Он у Луизы был вчера. Луиза говорит – ей не надо.
– Какой зайка, – спрашивает Анастасия. Ей совсем неинтересно, какой именно зайка потерялся. Зайки все одинаковые. Все теряются.
Входит Бабушкин. Бабушкин симпатичный. Ему 55 лет.
– Что у тебя с телефоном? – говорит он вместо приветствия. —Сейчас пришлю тебе… Ромашку. Отправь его на Махачкалу.
– Сам не справишься? – спрашивает Анастасия. Ставит телефон на зарядку.
Бабушкин выходит. Ритуальные разговоры ему неинтересны. Он сидит за стеной. Мягкий, приветливый Бабушкин, с лучистым взглядом.
Лупит дождь.
Входит зайка. Шарит взглядом по бабам. Баб в комнате четыре: Анастасия, Александра, Людмила, еще Людмила.
– Анастасия Юрьевна… – говорит зайка неуверенно, переводя взгляд с одной Людмилы на другую.
– Я Анастасия Юрьевна, – говорит Анастасия, открывая файлы.
Смотрит на зайку.
Зайка пожилой. Русский. Анастасия вздыхает. Бодро говорит:
– Стажировку прошел?
Зайка трясет головой. – Нет… Я первый день. Мне сказали, идти к бригадиру. А я не знаю…
– Ничего, Роман, – говорит Анастасия. Берет мобильник. – Федя? Ты где? Хочу тебе дать помощника. На стажировку. Одного.
– Я не Роман, – говорит зайка. – Я Николай.
– Да? – Анастасия смешалась. Но только на миг. – Тебя же Бабушкин послал?
– Я не… – говорит зайка в отчаянии. – Мне сказали – к бригадиру. Я час жду…
Анастасия останавливает его жестом. Слушает. – А, ты здесь?
Входит Фарход. Это Федя. Это молодой невысокий узбек.
– Вот, Федя тебе все объяснит, – говорит Анастасия бодро. Федя окидывает зайку взглядом, жест рукой: за мной.
Зайка останавливается на пороге, хочет что-то спросить. Но раздумывает и бросается за Федей – как в омут головой.
– Весь апрель лил, – замечает Александра, не отрываясь от 1С. – И весь май будет лить.
– Сраная погода, – говорит одна из Людмил с таким выражением, как будто говорит: сраная работа.
Входит зайка. С него льет так, что всем в конторе становится мокро.
– Анастасия Юрьевна… – говорит он, переводя взгляд с одной бабы на другую.
Это тощий мужик под полтос. Русский. Бритый почти под ноль, к тому же татуированный. Девки, держитесь за сумочки.
– Меня Бабушкин послал, – говорит он вопросительно.
Настя глубоко вдыхает.
– Так, Роман, – говорит она. – Ты что такой влажный? Душ принимал? Тебя Бабушкин когда послал? Поезд уже ушел.
– Я не Роман, – говорит он, – я Николай.
Александра первая начинает трястись. Обе Людмилы не выдерживают и ржут в голос.
– Роман, Николай, какая разница, – говорит Настя. Она и сама смеется.
С плохим характером на такой работе делать нечего.
Ромашка однако потерялся. Второй раз. Стоит, смотрит на девчонок. Девки от этого больше закатываются, уже почти рыдают.
Настя встала.
– Пойдем.
Вышли за дверь. Прошли по коридору, коридор полон узбекских женщин. Он отстает. Настя идет, не оглядываясь. Догнал.
Настя сама не маленькая, к тому же каблуки. Он всё равно выше.
– Что за день такой, одни мужики, – сказала Настя самой себе. – Ты точно хочешь здесь работать?