– Завтра выйдешь? – крикнула она через спины.
Он обернулся и махнул ей рукой.
. . .
– Где твой товарищ? – спросила Анастасия.
– Я не знаю, – сказала Волкова басом.
Молчание. Она что-то щелкала в своем компьютере. Бухгалтер Саша у Волковой за спиной шелестела.
– Неделю не могу дозвониться, – сказала Настя Александре через голову Волковой. – Абонент вне зоны.
Саша повела плечом. Можно было трактовать по-разному.
– Начисли ей за него, – велела Анастасия.
Саша положила ручку.
– Настя, ты что? Дело подсудное.
– Я свои отдам, – сказала Анастасия. – Если он появится. Делай что говорят. Иначе на депозит уйдут. Никто их уже никогда не увидит.
Наконец посмотрела на Волкову: – Ты же считаешь свои вагоны? Бумажку ведешь, я говорила? Что, когда, сколько? Вычтешь из полученной суммы. Отдашь ему. Когда увидитесь.
Волкова облизнула губы.
– Мы не виделись. – Всё, слезы покатились. – Я не знаю, где он живет. Кроме работы.
– Десять шестьсот, – сказала Александра. – Это без Адлера. С Адлером – семнадцать восемьсот.
Настя глянула в компьютер. Сняла трубку. 573-66-66.
Подождала. Послушала, что говорят.
– Девушка, можете посмотреть человека? Чураков Николай Максимович. Тысяча девятьсот шестьдесят шестого года рожденья. Информация нужна с… – Посмотрела на Александру: – Какое число? …С восьмого, да, с восьмого мая.
– Одет был – черные брюки, синяя куртка с капюшоном. Рост… метр восемьдесят восемь. Есть особая примета: татуировка на лице. Да. Цветок. Ромашка.
Ждала.
– С работы звонят. ООО «СТК-Запад».
Опять ожидание.
– Спасибо. – Повесила трубку.
– Нету ничего. Ментам я звонила. Хорош реветь, – сказала она Волковой. – Забухал твой приятель.
– Он не пьет, – сказала Волкова. – И не курит.
– Бухгалтерия завтра с двух. Подойдешь и получишь. Что-нибудь еще хочешь мне сообщить?
Волкова схватилась за лицо. Плечи ее тряслись.
– Он говорил… Получим деньги – поедем к тебе в Волхов… в гости. Познакомишь меня с матерью, и я на ней… женюсь.
Настя усмехнулась краем рта.
– Обманул, – сказала она. – Поматросил и бросил. Всё, иди гуляй. Что непонятно? Я говорю: свободна.
Волкова повернулась и бросилась вон.
– Злая ты, – сказала Саша.
Настя вгляделась в монитор, щелкнула мышью. Бросила ее и призадумалась.
– Бывает, – сказала она, – не сразу находят.
– Бывает, – в тон ей сказала Саша, – и медведь летает.
Настя не услышала.
Саша поднялась, подошла к ней и обняла со спины.
– Настя, что ты? Бешенство матки? Он старый. Он бомж. Поди, вон, на вокзале сидят, бери любого и… трудоустрой. – Сама засмеялась. – Посмотришь, сколько пробудет. До первого… дуновения. Лучше с Бабушкиным замути. Если уж замуж невтерпеж. Он уже и надежду потерял. Ходит, как кот побитый.
– Дуновения… – Настя услышала только это. – Цветок… бабочка… как во сне, – сказала она, как во сне. – Не бывает же так, чтоб человек растворился… как дым. Бывает, черепно-мозговая травма. Бывает, в лесу лежит, и череп черви объедают… Да мне не надо ничего, – наконец она проснулась и оттолкнула Александру гневно. – Я просто хочу, чтоб он был.
Трехгрошовую. Оперу
Матвей возвращался под утро. Поднимаясь к себе на этаж, увидел тело, скорчившееся на ступеньках на следующем лестничном пролете, повыше его двери.
Хорошо помню, что успел подумать. Тело, на ступеньках, перед моей дверью – чьей же еще. Из всех подъездов, всех квартир в подъезде.
Параллельно с этим быстрый счет. Поесть, помыться, поспать. Если живой. Возможно – денег на дорогу (деньги есть). Или на маршрутку. Что-то из вещей. По обстоятельствам. (Сможет ли выдворить? Да. Есть «Ночлежка», дальше пусть они.)
И третий голос: кто-то из знакомых. (Опечатка была: «знаковых». Оставлю тут.)
Сердце бухнуло, время двинулось осыпью.
– Ты?
Тело дернулось, как от удара, и вскочило. Держась за перила.
– Ты?
– Не узнал? – Матвей усмехнулся. – Жирный стал? Это я еще похудел. Физический труд, свежий воздух, отсутствие алкоголя.
Тот никак не откликнулся.
Они стояли на площадке. Тот первый опустил глаза.
Кивнул на дверь:
– Женат?
– Был, недолго. Это соседка. – Не стал объяснять, что соседка делала у него в квартире. – Больше не придет.
Отпер дверь, вошел. Сумку с инструментами поставил в комнату. Пошел в кухню и вынул из холодильника кастрюлю с тушеной картошкой с мясом. Поставил на огонь. Чайник.
Вернулся в коридор. Тот снимал башмаки.
– Дверь запри.
Поспешно повернулся. Справился с замком.
Матвей вернулся в кухню, картошка уже булькала. Уменьшил огонь, чтоб не сгорело.