– Э!.. мужик!
Федор останавливается, оборачивается.
Мужичок в овчинной шапке и тулупе спешит к нему. Протягивает спички:
– У меня еще есть.
– Ладно, – говорит Федор. Прячет спички, смотрит на мужика. – Спасибо.
– Ага. – Они расходятся. Федор идет обратно к спасательной станции, которая сама отсюда не больше спичечного коробка.
Федор подходит к станции. Открывает дверь, входит и закрывает ее.)
29. – …это как сидеть в темной комнате на стуле.
Молчание.
– Я не понимаю.
– Все бродят по комнатам, что-то делают, передвигают. Собираются группами, судачат, переходят в комнаты там, а-ля-фуршет… А между тем я выхожу в коридор, где открываю дверь, вхожу в темную комнату, дверь закрываю и сажусь на стул прямо рядом с дверью, у стены…
Молчание.
Дашка открыла глаза.
Голова ее лежала на плече Юрьича, а одна рука Юрьича лежала на ней, поверх одеяла. Дашка сбросила руку – Юрьич не проснулся, только промычал что-то и перевернулся на другой бок, – и села, а потом сразу встала; тут ее качнуло так, что пришлось схватиться рукой за стену.
У окна сидели Мак-Дональд и девочка Аня.
Мак-Дональд повернулся к ней.
– Привет, Дашка, – сказал он.
Дашка сглотнула слюну и, прислонившись к стене, села на пол. На полу спали мальчик и Алиса, они были укрыты Дашкиной шубой.
– А где Кундра? – спросила Дашка хрипло. Поперхнувшись своими словами, она закашлялась, чтобы прочистить горло.
– Мы проснулись – ее уже не было, – сказал Мак-Дональд. – Чай будешь?
Дашка кивнула.
Мак-Дональд встал, налил чай в стакан и подошел к ней.
– Сахара я у вас тут не нашел, – сказал он.
– Нету… сахара, – сказала Дашка угрюмо. Она взяла стакан, отпила глоток, поставила на пол. – Почему мы здесь? – спросила она. – Я не помню…
– Тебе было плохо, – сказал Мак-Дональд. Он сел перед ней на корточки. – Тебя стошнило на ковер. Ты плакала и говорила, как герой отечественной войны, чтобы мы все отстали от тебя. Чтобы мы бросили тебя и уходили. Юрьич сказал, что надо отвести тебя домой.
Он сидел перед ней, покачиваясь с носка на пятку.
– Похмелиться бы, – сказал он. – У тебя тут нет какой-нибудь заначки, Дашка? Нет? Может у этой, – он кивнул на дверь маленькой комнаты, – что-нибудь припрятано?
Дашка помотала головой. Мак-Дональд встал. Он подошел к окну, выглянул в него через плечо сидящей Ани. Потом заглянул в чайник.
– Надо еще заварить, – сказал он. Взял чайник и скрылся за дверью в туалете. Оттуда донесся шум воды. Он появился со словами: – Все-таки зря нас мамочка выгнала. Там еще много оставалось.
Дашка взяла стакан обеими руками, глотнула.
– Какая мамочка? – спросила она.
– Мамочка, – сказал Мак-Дональд. – У тебя есть мамочка, Дашка?
– М-м.
– У нее тоже. – Мак-Дональд кивнул на Аню. – И у брата, ррэкета, оказалась мамочка. Она пришла и выгнала всех ссаными тряпками. И всыпала брату ремня. А вот у меня нет мамочки, – сказал он, – и никогда не было у меня мамочки. Как думаешь, Дашка? Тебе не кажется, что у каждого человека должна быть как минимум одна мамочка?
– Хочешь… – сказала Дашка, – я буду твоей мамочкой?
Молчание накатывалось, как каток. Губы Мак-Дональда дрогнули. Он расхохотался.
Дашка смотрела на него со стаканом, не донесенным до рта.
– Дашка! – вскричал Мак-Дональд. – Не обижайся!
Он стремительно пересек комнату и оказался перед ней на коленях.
– Какая мамочка? – Лицо его нависло над Дашкиным лицом; он упирался в пол кулаками. – Куда мне еще мамочка?.. Ох, башка… у тебя, может, анальгина… все, отменяется.
Он зажмурился и, обхватив ладонями Дашкины руки, сжимающие стакан, уткнулся в них лбом – в них, и в стакан.
Его бритая голова с какими-то шишками, неровностями и царапинами застыла перед Дашкиным носом.
Аня отделилась от окна, бесшумно прошла через комнату, присела перед диваном, подняла свою куртку с полу.
Мак-Дональд поднял голову.
Аня надевала куртку. Мак-Дональд встал.
Огляделся. Подошел к дивану и вытащил свою куртку у Юрьича из-под головы.
– А?.. Чего!
Юрьич поднялся на локте и, моргая, жмурясь и щурясь посмотрел на всех.
– Сколько времени?
Аня, уже одетая, стояла у двери. Мак-Дональд подошел к ней.
– Возьми гитару, Юрьич. Подходи в переход часов в семь, поиграем.
– О-оу-оо… А чай есть? – спросила Алиса, вытягиваясь на полу.
30. – Да хватит, – сказал Юрьич, морщась. – Хватит.