– Ты неправильно говоришь, – сказала Аня. – И не жми так мою руку.
– Так лучше? – спросил он, отпуская ее.
Аня смотрела куда-то мимо. Колька наконец тоже догадался обернуться.
К ним подходили двое.
– Не слышишь, что ли? Слух потерял?
– Что такое? – спросил Колька.
– Слух, говорю, потерял?
Колька молча смотрел на него.
– Что ты теперь смотришь?
– Сигареты есть? – спросил второй.
Колька перевел взгляд на него. Сунул руку в карман и достал пачку беломора:
– Пойдет?
– Пошли, – сказал второй первому. – Бери вон.
– Да подожди-и! Я не договорил. Давай сюда. – Он забрал пачку и сунул ее себе в карман.
– Не много? – спросил Колька.
– Что?
– Я говорю – в горле першить не будет?
– Да пошли-и…
– Он не слух – страх потерял! – сказал первый радостно. – Я тебе сейчас ротовое отверстие зацементирую, – он качнулся к Кольке. Второй, уже отошедший, теперь вернулся обратно. Колька повернулся к Ане, протянул гитару.
– Бери гитару и иди. Что ты стоишь?.. Бери гитару!
Рука первого легла на его плечо. Колька повернулся.
– Ты пидор, – сказал первый. – …А это что у тебя на щеке?
Держа его за плечо, он всматривался в его лицо.
– Это цветок, – сказал Колька.
– Дохлая крыса хуже живой воняет, – сказал второй.
– Да подожди!
Колька рывком вывернулся из-под держащей его руки, но поскользнулся, – но выровнялся, шагнул к Ане:
– Идем.
– Эй, пидор! А ну стоять!..
Колька с Аней шли к арке.
– Да пошли-и…
32. Они вышли из подворотни, перешли дорогу и пошли вдоль канала.
Они шли молча. Потом вдруг Колька остановился. Аня прошла два шага, и тоже остановилась, обернулась.
Колька стоял неподвижно.
Наконец он шевельнулся. Подошел к каналу, уперся в парапет руками.
Вода, замерзшая у берегов, посередине осталась черным, блестящим островком. Колька повернулся спиной, облокотился о парапет, стал перегибаться назад. Потом выпрямился.
– Один, два, три, четыре, пять, – стал считать он. – Пять, четыре, три, два, один…
Он долго молчал.
– Звонок, – сказал он.
34. – Ну что? – спросил Юрьич.
Дашка стояла недвижимо и смотрела поверх голов.
Юрьич вздохнул, потоптался, стрельнул сигарету, прикурил и вернулся.
– Что же делать, – сказал он. – Хочешь курить?
Дашка, не удостаивая его взглядом, взяла сигарету.
Они стояли в переходе, дальше кто-то пел, ближе к ним сидели прямо на полу и стояли у стенок всякие ребятки, оживленно общаясь. Подошел Джо.
– А давно они ушли? – спросил Юрьич.
– Не в курсах.
– Да ладно, – сказал Юрьич агрессивно.
– Я ничего не говорю. – Джо пожимает плечами. – Мак – Рéмбо. Но женушка его например меня уже достала.
– Он не пел? – спросил Юрьич.
– Я как-то и не понял, что он тут делал и куда потом делся.
– Что же делать, – сказал Юрьич и вздохнул. – Слушай, а где эта – Алиса?
– Я бы тоже хотел знать, – сказал Джо иронично, – где эта простипома Алиса. Мадам, оставьте покурить, – обратился он к Дашке.
– Иди стрельни, – сказала Дашка.
– Жаба давит, – удивился Джо.
– Что же делать, – сказал Юрьич.
Дашка затянулась три раза, бросила сигарету, растоптала ее и сказала:
– Бай.
Юрьич догнал ее.
– Подожди!.. Ты домой?
– К Кундре, – сказала Дашка.
– Слушай… Что ты завтра делать будешь?
– На почту пойду за деньгами, – сказала Дашка, разглядывая Юрьича отчужденно.
– Слушай… – сказал Юрьич. – Я в институт завтра пойду… – Он почесал голову. – Позвони мне часов в шесть.
– Зачем? – спросила Дашка.
– Ну позвони! – сказал Юрьич. – Ладно?
– Всё? – сказала Дашка.
– Позвони обязательно! – сказал Юрьич.
Дашка пошла. Юрьич возвратился.
– Что это с ней? – спросил Джо.
35. В темноте маленького дворика Дашка пошарила рукой над дверью, нашла ключи, вошла. Включила свет.
Разделась, прошла по комнате, заглянула в маленькую комнату – там никого не было.
Она зашла, открыла шкаф – там висели всего три-четыре вешалки, на одной – ее платье. Постояв в раздумье, Дашка достала платье вместе с вешалкой, вышла. Покачав его в руке, бросила на стул, подошла к шубе, достала сигареты, взяла спички со стола и, прикурив, легла на спину на диван.