Он вошел в дом. Из плетеного кресла доносилось тихое посапывание. В комнате потеплело, он подбросил в камин поленьев, но тут же подумал: а не лучше ли вытащить их, чтобы огонь побыстрее догорел, а затем уехать, но засомневался, поскольку сомнение было мимолетным, оно быстро рассеялось, и Леннарт отправился на кухню, открыл люк подвала и спиной вперед полез вниз. Неожиданно нога, булькнув, погрузилась в воду. Чертыхаясь, он поспешно отдернул ногу, но поскользнулся и теперь стоял по колено в воде.
Итак, подвал затопило. Леннарт сел на край люка и принялся стягивать хлюпающие туфли, он не понимал, как в его столь тщательно сооруженном подвале могла оказаться вода, затем попытался вспомнить, что находится на нижних полках и на полу, но мысль застопорилась, холодные, мокрые штанины липли к ногам, и внезапно он понял, что раньше, чем через несколько часов, не сможет уехать в город. Надев рабочие брюки и после длительных поисков отыскав пару сухих носков, он стал раскладывать перед камином промокшую одежду. Сирье, успевшая за это время проснуться, сонным растерянным взглядом следила за ним.
— Подвал затопило, — процедил он сквозь зубы; ему вдруг показалось, что во всем виновата эта женщина; его внезапно начало знобить, в висках болезненно застучало.
— Принеси чего-нибудь попить, — сказала Сирье и капризно добавила: — Не понимаю, почему мужчины так отвратительно ругаются.
Леннарт пошел на кухню, чтобы принести воды, но ведра оказались пустыми; он знал: воды, кроме той, что в подвале, в доме нет. Не было сил идти через несколько участков к колонке, к тому же она могла и замерзнуть. Он крикнул Сирье, что воды нет, но ответа не последовало. Тогда он полез в подвал, зажег спичку и обнаружил на верхней полке полбутылки коньяка, бутылку водки и банку соленых грибов. Напьюсь, с отчаянием подумал он, таща все это к камину.
Сирье подсела к огню и стала греть руки, мельком взглянула на Леннарта и усмехнулась:
— Не кажется ли тебе, что крахмальная рубашка и галстук не слишком-то подходят к рабочим брюкам?..
Леннарт промолчал, налил в стаканы водку и подцепил вилкой гриб.
— Налей мне коньяка, — сказала Сирье. Леннарт принес из кухни чистый стакан. Налил. Подумал, не спуститься ли сразу в подвал и вычерпать воду. На полу было три мешка картошки и черт его знает что еще на нижних полках. Но он решил, что с этим можно подождать. Выпил.
Снова выпил, и головная боль начала стихать.
— Будь у меня дача, я бы развела там такой шик и красоту, иначе что за смысл, — проговорила Сирье, мечтательно глядя в огонь.
Леннарт почувствовал, как кровь бросилась ему в лицо, взгляд быстро скользнул по старой кушетке, комоду, разношерстным стульям, столу с давным-давно облезшей полировкой.
— Это поначалу так, — ответил он небрежно, — не обращай внимания, свезли сюда всякую рухлядь на то время, пока строим… — И тут же, стиснув зубы, подумал: попробуй-ка в течение стольких лет экономить каждую копейку, всякое желание пропадет помышлять о роскоши.
— Ну чего ты обижаешься. — Сирье положила свою согретую теплом камина ладонь на его руку. — Я же говорю вообще, я не имею в виду тебя. — И она придвинулась поближе к Леннарту.
Леннарт ощутил аромат ее волос, увидел округлые колени, то, как она поднесла к губам стакан с коньяком и отпила крошечный глоток… Но внезапно мелькнула мысль — ведь этот коньяк предназначался для рабочего, который время от времени помогал ему.
— А море отсюда далеко? — спросила Сирье. — Люблю по ночам слушать шум моря.
— Здесь его не услышишь, — неожиданно солгал Леннарт и лишь чуть позже сообразил, что солгать вынудил вопрос. Сирье конечно же подразумевала возможность проводить ночи на его даче.
— Да это не так и важно, — улыбнулась Сирье. — Найди-ка лучше пару одеял, расстелим их перед камином и подремлем в тепле. Я валюсь с ног от усталости.
Леннарт открыл комод. Сирье постелила на пол ватное одеяло, поверх него простыню и байковые одеяла. Леннарт наблюдал, ему было и горько и смешно смотреть, как эта посторонняя женщина распоряжается здесь, будто у себя дома. Приготовив постель, Сирье сняла пальто, стащила через голову платье и скользнула под одеяло.
— Иди, — и она с сияющей улыбкой протянула Леннарту руку.
— Погоди, — сказал Леннарт, делая вид, будто ему что-то понадобилось на кухне. Он принялся громыхать там, переложил солонку с полки на полку, подумал, не растопить ли плиту и не вскипятить ли чаю, открыл было уже дверцу, но тут вспомнил, что нет воды. Медленным задумчивым движением снова взял солонку, долго держал ее в руке, затем положил на прежнее место и вернулся в комнату.