Не стану описывать, какие странные предметы я нашел в этой спортивной сумке с потертыми ручками. Между прочим, там лежала бутылка водки, а главное, я обнаружил в сумке пачку неотправленных писем, адресованных одной и той же женщине, и тетрадь с какими-то пометками. Поскольку час был поздний, я не понес сумку по указанному на конвертах адресу, однако не мог воспротивиться искушению прочитать записи в тетради.
Уже с первой страницы я понял, что это исповедь владельца сумки. Мрачное мучительное повествование о днях, которые должны были стать в его жизни поворотными, днях, когда он вернулся с противоалкогольного лечения. Первые несколько недель он проводит в полном одиночестве, ему хочется как бы восстановить свою прежнюю жизнь, он перелистывает книги, которые читал когда-то, и он счастлив; давно прочитанное вновь оживает перед ним, он даже вспоминает обстоятельства, при которых читал эти книги, в воспоминаниях прежняя жизнь кажется ничем не омраченной, достойной, он уверен, что все неприятности были лишь результатом его пьянства и теперь все наладится, это словно пробуждение от кошмарного сна. Время от времени его навещает жена, готовит ему что-нибудь вкусное, но разговаривают они мало, жена как будто боится потревожить его, и все же иной раз ему кажется, что она хочет сказать ему нечто важное, но не решается. Однажды утром, увидев возле кровати стопки книг, он чувствует, что ни одну из них ему не хочется открыть, в нем звучит лишь одна благословенная фраза: теперь я окончательно излечился. Внезапно он вспоминает, что должен был встретиться с врачом, который лечил его, поспешно одевается, но в больнице выясняется, что врач в командировке. На дворе стоит чудесный весенний день: снег тает, звенит капель, и в ярко-голубом небе ослепительно сверкает солнце. Он долго и бесцельно бродит по городу, насвистывая про себя какую-то мелодию, неожиданно его внимание привлекает плакат: „Весенняя художественная выставка“, и не долго думая он входит в салон. Поначалу равнодушно прохаживается по залам, затем останавливается возле картин, на которых изображены амебы, эти одноклеточные твари, и сцены из их жизни. Уже уходя из салона, он оборачивается и подбегает к картине, где одна из амеб пытается через занавеску заглянуть в комнату.
Вернувшись домой, он жарит себе яичницу, но есть не может, и всю остальную часть дня проводит сидя у окна. Ночью ему снится отвратительный сон: через окно в комнату проникло какое-то существо, он берет с тумбочки книгу и запускает в него, чтобы защитить себя, книга проходит сквозь эту тварь, а она все приближается и приближается, растекается вокруг него и по нему, щупальца ее проникают в его тело, и он чувствует, что жизнь уходит из него. Утром он обнаруживает у двери порванную раскрытую книгу и понимает, что это был не сон, а явь. Он выбегает на улицу, снующие взад-вперед люди кажутся какими-то странными, после мучительных сомнений он идет к теще, где в последнее время живет и его жена. Он уверен, что рядом с женой будет в безопасности, в голове стучит мысль: увижу ее и все встанет на свое место. Под вечер его начинает клонить ко сну, теща стелет ему постель, он ложится и погружается в тяжелый сон, просыпается только утром, жены уже нет, она ушла на работу. На следующий вечер его снова начинает одолевать непонятная усталость, утром он видит на подушке ночную рубашку жены, берет ее в руки, но вместо знакомого запаха жены смутно ощущает запах белья. Он говорит теще, что заболел, остается в постели, ничего не ест и не пьет. Когда темнеет, к его постели подходит теща. „Это ты, дорогая?“ — спрашивает он нарочито сонным голосом. Теща молча ложится рядом с ним, через несколько минут встает и раскладывает на подушке ночную рубашку. Долгое время он лежит, в голове пустота, затем встает, идет на кухню и достает из холодильника бутылку водки, которую приметил там уже раньше. Он пишет: первый глоток показался отвратительным… на этом его исповедь кончается…
Когда на следующий день я пошел относить спортивную сумку, то был уверен, что имею дело всего-навсего с пробой пера, и потому никоим образом не был подготовлен к той жуткой встрече, которая ожидала меня. Дом, куда я пришел, был маленький и показался мне заброшенным и пустым. Я вошел в калитку и постучал в дверь. Никто не отозвался, тогда я подошел к незанавешенному окну, решив заглянуть внутрь, жилое ли это помещение. Мои глаза еще не успели привыкнуть к темноте, когда под звон разбившегося стекла из окна вылетела книга в красной обложке. Я отпрянул, удивительно, что книга не задела меня. После небольшого раздумья я снова постучал в дверь, в ответ раздался душераздирающий вопль. До сих пор не понимаю, что заставило меня это сделать, но я ударом ноги распахнул дверь и ворвался в дом. За железной кроватью, скорчившись, сидел голый мужчина и рыдал страшным нечеловеческим голосом. Я подошел поближе, он попятился в угол комнаты, непрестанно всхлипывая: „Нет, нет, у меня нечего взять…“ Я показал ему сумку и попытался объяснить, что пришел отдать ее, но мои слова не доходили до него, при виде сумки он испугался еще больше, стал корчиться на полу, норовил поцеловать мне ноги — противно даже говорить об этом. В комнате действительно ничего не было, только голая, с сеткой кровать и стены, разрисованные амебами.