В кафе на открытом воздухе Леопольд приходит вовремя, поднимается по ступенькам наверх и оглядывается вокруг. Группа туристов стоит в очереди за кофе, на полу и даже на столиках щебечут воробьи, он замечает Аннели, которая через соломинку пьет коктейль с мороженым и слушает болтовню подруги. Аннели занята коктейлем, и Леопольд в течение нескольких секунд спокойно разглядывает свою бывшую жену: элегантно одетая молодая женщина с короткой модной прической (бедняжке уже не разметать свои волосы по подушке — от интимного воспоминания у Леопольда перехватывает горло), она выглядит весьма привлекательно, думает он и направляется к Аннели.
— Как хорошо, что ты все-таки пришел, — говорит Аннели, ей даже в голову не приходит представить подруге своего бывшего мужа. Подруга смотрит на него с нескрываемым любопытством, это какая-то новая подруга, но, очевидно, Аннели уже успела рассказать ей о Леопольде.
— Послушай, мне необходим развод, — говорит Аннели. Леопольд закуривает, барабанит пальцами по столу. Он совсем забыл, что они все еще официально не разведены, глупо, как же он не подумал об этом, обнаружив на двери записку; но затем его охватывает смутное чувство обиды — неужели с этим такая спешка, что даже из вежливости жена не спросит, как он поживает. Сделав вид, что не расслышал слов жены, Леопольд спрашивает, как поживает Аннели.
— Как всегда, — пожимает та плечами. — Но теперь я хотела бы развестись с тобой, — говорит она нервно.
— Так ты собираешься… — С каким-то внезапно охватившим его весельем Леопольд смотрит на жену и напевает: — «К тебе пришлю я сватов, тра-ля-ля-ля…»
— Прошу тебя, не паясничай, — говорит Аннели и в испуге оглядывается.
Подругу, значит, прихватила с собой во избежание неприятных разговоров, думает Леопольд и спрашивает:
— И сколько же зарабатывает твой избранник?
— Тебе какое дело, — огрызается жена. Очевидно, думает, что Леопольд из вредности может не согласиться на развод и тогда придется вести дело через суд, а она подобных передряг не желает.
— Ну так кто же твой нареченный — бармен, официант или финн? Не поиграть ли нам в «угадайку»? — поддразнивающе спрашивает он. Аннели ничего не отвечает, берет сигарету, пальцы ее дрожат. Внезапно Леопольд понимает, кого, собственно, он сейчас разыгрывает из себя: мелочного отвратительного человека, который вдруг понимает, что имеет какую-то власть, что от его слова что-то зависит, и он получает от этого удовольствие, надеясь: а вдруг его будут в отчаянии умолять, встанут перед ним на колени… Он внутренне краснеет и уже в следующую минуту деловито спрашивает:
— Что от меня требуется?
Выражение лица Аннели смягчается, она поспешно вынимает из сумочки листок бумаги.
— Вот заявление, нужна твоя подпись, потом нам придется сходить в загс. Кажется, через три месяца, а может, и раньше.
Леопольд ставит подпись, отдает Аннели листок, смотрит на нее и говорит:
— Не сердись, что я паясничал, но… — Он не договаривает фразу, потому что невозможно в нескольких словах рассказать, что творится у него в душе, он желает жене счастья и, улыбаясь, уходит. На лестнице ему хочется еще раз обернуться, посмотреть, но он не оборачивается и не смотрит, поднимается вверх по склону и оказывается в тени старых деревьев. Это причудливо изогнутые липы с пышными кронами. По хрустящей гравием дорожке Леопольд подходит к краю холма — перед ним расстилается родной город. Дом художника. Церковь. Пестрое скопление машин на площади.
Двое людей разошлись, потому что один не смог обеспечить другому удобную жизнь. Мать Аннели, красивая элегантная женщина, живет с толстым лысым типом, у него отвратительное лоснящееся лицо и отвратительные манеры, зато он много зарабатывает. Возможно, что расчетливость Аннели идет от родителей, дети с малых лет видят, как все переводится на деньги. Целое поколение занятых коммерцией расчетливых людей. Я поцелую его — а что я за это получу? Я лягу с ним в постель, осыплю его ласками, а потом стану ездить в его шикарной машине, принимать гостей, угощая их кофе из фарфоровых чашек, устраивать на даче банные вечера… Но ведь должно же быть иначе — целуют того, чье пожатие руки вызывает слабость в ногах, в постель ложатся, когда тебя неудержимо влечет к человеку…
Леопольд спускается с противоположной стороны холма, ему не хочется снова проходить мимо кафе; он никуда не торопится и может в свое удовольствие пройтись по городу. Он идет в сторону Дома художника, прием картин закончен, двери заперты. Преступник всегда возвращается на место преступления. Относить картины на выставку не преступление. Писать картины тоже не преступление, но какое-то неосознанное стремление заставляет Леопольда еще раз пройти мимо этого здания.