«Может, я уже выздоровела? — мелькнула мысль. — И могу заниматься сексом?»
Я невольно вспомнила, как выглядит «нефритовый стебель» господина Ито, его умелый быстрый язык, и почувствовала легкое возбуждение. Его рука медленно двигалась вверх, и вот пальцы коснулись лобка. Он нежно начал гладить волоски, и я немного развела колени, чуть сдвинувшись бедрами вниз. Я услышала, как господин Ито глубоко вздохнул и тихо застонал, запуская пальцы в мои «яшмовые ворота». Но мои мышцы мгновенно отреагировали и непроизвольно сжались в сильном и болезненном спазме, как это было постоянно в последнее время. Его пальцы тут же остановились. Я замерла, скрывая захлестнувшее меня отчаяние и стараясь не расплакаться. Господин Ито осторожно убрал руку. Я сидела тихо и не открывала глаз. Рядом послышался какой-то шорох. Я не шевелилась, ожидая продолжения. Судя по всему, господин Ито опустился на пол. Я почувствовала, как он раздвигает мои колени, и не сопротивлялась. И вот его влажный язык коснулся моего клитора и начал осторожно и умело ласкать его. Я почувствовала новый прилив возбуждения и максимально отдалась ощущениям. Когда господин Ито начал нежно посасывать его, я полностью расслабилась и даже почувствовала что-то напоминающее приближение оргазма. Но его язык сдвинулся вниз и попытался проникнуть во влагалище. Мгновенно перед моим внутренним взором появилось незнакомое мне, но очень мерзкое лицо мужчины с пьяными глазами и мокрым ртом, которое нависало надо мной, я почувствовала грубые пальцы, больно выкручивающие мои соски, и резко и беспрерывно долбящий меня член, и тут же конвульсивно сжалась от невыносимой боли, пронзившей мои внутренности. Я невольно закричала, и господин Ито с испугом отпрянул.
— Что с тобой, девочка моя? — быстро спросил он. — Я сделал тебе больно?
— Извините, Ито-сан, — пробормотала я, пытаясь изо всех сил взять себя в руки и не расплакаться. — Это нервное.
— Это ты извини меня, — тихо сказал он и встал.
Он быстро вышел из гостиной, а я налила себе чай из маленького керамического чайничка и судорожно глотнула, даже не почувствовав его вкус.
«Надо что-то с этим делать, — твердила я про себя, — надо что-то делать. Так больше продолжаться не может. Зря я тогда не обратилась к врачу».
Со времени моего освобождения из сексуального рабства прошел почти год, но мое состояние оставалось без изменений.
«Нужно поговорить с Лизой», — почему-то подумала я.
Лиза, моя ближайшая подруга и правая рука в агентстве «Аямэ», прошла через то же, что и я, если не хуже. Она попала в рабство случайно, по собственной глупости и наивности. Приехав в Москву из провинции поступать в институт, она стала легкой добычей преступников. Ее среди белого дня остановили на улице двое парней, выразили восхищение внешностью и предложили сниматься в кино. И Лиза села к ним в машину. Когда меня привезли в тот ужасный дом, она находилась там уже какое-то время и была в жутком состоянии. После освобождения Лиза намного больше, чем я, провела времени в реабилитационном отделении клиники. И у нее, как и у меня, появилась проблема с сексом. Мы почти не говорили с ней на эти темы, подсознательно стараясь как можно меньше ворошить прошлое. Но, судя по всему, Лиза по сей день не оправилась.
«Завтра же поговорю с ней», — решила я.
В этот момент вернулся господин Ито. Он, как я видела, полностью успокоился и ласково мне улыбался. Сев рядом, он внимательно посмотрел мне в глаза. Я видела, что его просто распирает от желания задать волнующий его вопрос. Но пресловутая японская сдержанность взяла свое.
— Мне доставили новый инструмент для тебя, Таня, — после паузы сказал он. — Попробуешь?
Я облегченно улыбнулась и взяла футляр. Открыв его, достала части сямисэна и ловко соединила их. Этот инструмент, что-то типа японской национальной лютни, был непременным атрибутом выступлений гейши вот уже на протяжении многих веков. Обучение игре на нем входило в обязательную программу образования.
«А ведь я давно не разучивала новых мелодий, — подумала я, старательно настраивая сямисэн. — Господин Ито абсолютно прав. Я стою на месте. Но ведь у меня совсем нет времени», — попробовала я себя оправдать.
Заиграв нежную переливчатую мелодию «Сливы в весеннем цвету», я медленно повернулась лицом к сидящему на диване господину Ито и постаралась максимально отдаться музыке. Новый сямисэн оказался отличным инструментом, и я все больше поддавалась очарованию его журчащего, словно быстрый ручеек, звучания. Завершив исполнение, я привычно поклонилась и аккуратно убрала его в футляр.