Голос Маргариты прервался рыданиями; самообладание окончательно покинуло ее.
Окружающие с глубоким сожалением смотрели на нее.
— Я не могу оставить его умирать одиноким, сэр Эндрю! — страстно воскликнула Маргарита. — Он будет стремиться ко мне. Наконец и вы, и лорд Тони, и лорд Гастингс, и другие… Ведь не допустим же мы, чтобы он умер так!
— Вы совершенно правы, леди Блейкни, — серьезно сказал сэр Эндрю. — Насколько это в человеческих силах, мы не допустим смерти дорогого Перси. Тони, Гастингс и я уже решили вернуться в Париж. И в самом городе, и в окрестностях есть тайные места, известные только членам нашей Лиги, где Перси всегда найдет кого-нибудь из нас, если бы ему удалось бежать из тюрьмы. Между Парижем и Кале есть также убежища, где каждый из нас может в любой момент найти приют, всякие костюмы для переодевания и лошадей. Нет, нет, мы не отчаиваемся, леди Блейкни! Нас девятнадцать человек, готовых положить жизнь за Блейкни. Меня уже выбрали руководителем всего дела; завтра мы уезжаем в Париж, и, если преданность и отвага могут разрушить горы, мы их разрушим. Наш лозунг: «Да здравствует Рыцарь Алого Первоцвета!»
Опустившись на колени, он поцеловал холодные пальцы Маргариты, которые она со слабой улыбкой протянула ему.
— Да благословит вас всех Бог! — прошептала она.
Сюзанна поднялась с колен и стояла теперь рядом с мужем, с трудом сдерживая слезы.
— Посмотри, какая я эгоистка! — сказала Маргарита. — Я спокойно говорю о желании отнять у тебя мужа и вовлечь его в рискованное предприятие, хотя прекрасно знаю всю горечь разлуки.
— Муж пойдет туда, куда призывает его долг, — просто ответила Сюзанна. — Я люблю его всем сердцем, потому что он добрый и мужественный. Он не может покинуть своего товарища в беде. Я знаю, что Бог ему поможет. И сама я никогда не могла бы потребовать, чтобы он поступил, как низкий трус.
Ее карие глаза гордо сверкнули. Это была настоящая жена воина, помнившая, что вся ее семья была обязана жизнью Рыцарю Алого Первоцвета.
— Думаю, нам не грозит опасность, — заговорил сер Эндрю.
— Революционному правительству нужен глава нашей Лиги, о прочих же членах оно не заботится. Может быть, оно чувствует, что сами по себе мы не стоим даже преследования. Если нам действительно встретятся опасности, тем лучше; но я их не предвижу, пока мы не освободим нашего вождя, а тогда никакие опасности уже не страшны нам.
— Это вполне относится и ко мне, — серьезно сказал а Маргарита.
— Возьмите меня с собой, — с мольбой продолжала она, положив руку на плечо Фоукса. — Не заставляйте меня томиться невыносимым ожиданием, день за днем, с боязнью надеяться на что-либо лучшее! Я не буду ничем мешать вам, сэр Эндрю, если же останусь здесь, то сойду с ума!
Фоукс вопросительно взглянул на жену.
— С твоей стороны будет жестоко и бесчеловечно, если ты не возьмешь Маргариту с собой, — серьезно произнесла Сюзанна. — Я уверена, что тогда она одна отправится в Париж.
Маргарита кинула ей благодарный взгляд. Горячо любя своего мужа, Сюзанна понимала, что происходило в душе ее подруги. Сэр Эндрю больше не противоречил. С одной стороны, он действительно не предвидел для нее опасности от пребывания в Париже, с другой же — знал, что она могла перенести много физических лишений; кроме того, он считал вполне справедливым и понятным желание любящей жены разделить участь мужа, какова бы ни была последняя.
Глава 2
Сэр Эндрю только что вернулся и отогревал у камина свои озябшие члены, а Маргарита наливала ему горячий кофе, боясь спросить о результате его поисков. По безнадежному выражению его доброго лица она догадывалась, что он не узнал ничего нового.
— Сегодня вечером я пойду в таверну на улице Лагарп, — сказал сэр Эндрю, сделав глоток горячего кофе, — там часто собираются ужинать члены клуба кордельеров, а они всегда хорошо осведомлены. Может быть, я там и узнаю что-нибудь определенное.
— Странно, что так затягивают судебное разбирательство, — произнесла Маргарита тихим тоном, каким всегда теперь говорила. — Когда вы принесли мне эту страшную новость, я думала, что французы поспешат казнить его, и была в смертельном страхе, что мы опоздаем и что я… не увижу его. А что слышали вы про моего брата? — спросила она немного погодя.
Фоукс печально покачал головой.
— Ни в одном тюремном списке нет его имени, — сказал он. — Знаю только, что он не в Консьержери. Оттуда вывели всех заключенных, кроме Перси.