«Помогать умирать вместе хорошо!» — настаивал шаман.
И в сознании возник образ мультяшного какого-то белого бычка. Лохматого и толстого. Аппетитного. Смешного, как наивный наскальный рисунок древнего человека. Шаман не мог мысленно передать образ подлинного животного. А представлял себе его забавно.
Вышли «помогать умирать».
Сашка и Джой выпростались из квазичума на воздух. Небо прояснело. Светило солнце, перебивавшее колючий морозец. С той стороны, где грело, было тепло, а в тенечке — морозно.
Несильный ветер нес впереди поземку.
Джою не понравилось, что ветер задувает сзади и ерошит шерсть. Он же все-таки не лайка, а колли. И песя шел как-то смешно, бочком, занося задницу вбок против ветра, будто бы заднее передаточное число было у него больше, чем переднее.
Приладили к ногам «дощечки», на лыжи встали то бишь, да и покатили потихоньку.
— Что же мы на охоту и с наветренной стороны? — удивился Сашка вполголоса.
«Белый зверь нас услышит и пойдет навстречу!» — пояснил ментально шаман, вслух же промяукав что-то невразумительное.
Сашка вспомнил вновь тот же анекдот про медведя.
И вскоре впереди замаячил активный такой, подвижный сугроб, который действительно шел навстречу.
Но шел, как Сашке показалось, задом наперед.
Реальность снова подкинула сюрприз.
Белый бычок или, вернее, плотоядный козлище, действительно был крупной тварью.
Встретился он довольно быстро.
Похоже, шел на запах чума. Или действительно на запах охотников. Не то на легкую добычу позарился, не то и вправду собирался добычей стать, как это понимал себе шаман.
Тут Сашка не разобрался.
Зверюга был размером с матерого белого медведя. Косматый. Именно такой твари принадлежали гривастые бело-пепельные шкуры. Только вот голова у твари была голой, морщинистой и покрытой пупырчатой красной кожей. Она, как у черепахи из панциря, выдвигалась из гривы на красной же голой шее с обвислой складчатой кожей. Рыло песье, длинное. На макушке кривые, загнутые назад козьи рога.
Вот с этой головой вышло нехорошо. И смех и грех, как говорится.
Сашка действительно сначала не мог понять, то ли они с шаманом догоняют существо, то ли оно само идет к ним задницей вперед, потому что видел он только воронку в шерсти, куда прячется от холода голова.
Когда очутились на опасном расстоянии, то шаман передал, сопровождая мяуканьем: «Сейчас помогать умирать будем». Но при всей бодрости этого заявления тревога чувствовалась в нем нешуточная. Зверюга ростом с лошадь. И Сашка почувствовал, что у шамана адреналин зашкаливает. Так, что даже малость передалось и ему.
И тут Джой, великий представитель первопредка, поломал всю тактику и стратегию. Он в несколько лихих, каких-то мячиковых прыжка наскочил на зверюгу и залаял. Причем не столько злобно, сколько озорно. Будучи еще щенком, он так приветствовал велосипедистов.
Эта неуместная шалость первопредка совершенно выбила почву из-под ног у шамана. Он растерялся…
И тут из того места, которое Сашка воспринимал как задницу зверя, по-научному — анус, а в просторечии — срака, высунулась эта самая омерзительная морковная морда с рогами и, щелкнув челюстями, атаковала Джоя, выстрелив в его сторону молниеносно на длинной и гибкой шее.
Когда же попытка схватить Джоя не удалась, зверюга выставил в сторону собаки козьи рога, намереваясь так держать его на дистанции.
Шаман ахал в полном непонимании, как теперь вести охоту.
Но сердиться на прародителя не позволял себе даже в глубине сознания.
Только Сашка не усомнился в том, что ему делать.
«Мангуст», очутившийся в руке, рявкнул. Гулкое эхо разнеслось по заснеженной пустыне.
Кровь с клочками мозга брызнула из черепа чудовища на пепельно-белую шкуру, на снег, туша пошатнулась и завалилась на бок.
Тройные, похожие на лист клевера копыта заскребли по насту.
— Хана белому бычку, — констатировал Сашка.
Джой скакал возле ног хозяина и передавал что-то в духе: «Классно, хозяин! Если бы я его не отвлек, то хрен бы ты его убил! Будем держаться вместе и дальше и победим всех!»
Только шаман несколько оцепенел и переводил взгляд то на Воронкова, то на убиенного неведомым способом «белого бычка», а то с подозрением на первопредка.
Ему еще следовало обдумать и понять, как все это произошло.
Да еще и историю доподлинную надо сложить об уникальной охоте с первопредком.
Воронков подумал грешным делом, что в этом мире они с Джоем оставят самый заметный след. В основном, разумеется, Джой.
Шаман между тем воткнул свою костяную секиру рукояткой в наст и в несколько приемов протолкнул ее поглубже. После этого достал из-за пазухи какую-то колотушку и начал лупить ею по боковой поверхности челюсти, из которой была сделана рубящая часть секиры.