«Чрезрубежна дистанта завладеня!» — выдали очки, когда Сашка навел пистолет на вертолет, визуально находившийся довольно близко над улицей.
— Чего? — не понял Сашка, уже дважды нажав на спуск.
Через несколько секунд он сам увидел ответ на свой вопрос. Вертолет задымил и, выписав короткую судорожную эволюцию, пошел со снижением за дома, оглашая руины натужным воем.
Да, то был не мини-коптер, а вполне нормальный полноразмерный вертолет. Возможно, летающий пост управления этими самыми мини-коптерами-корректировщиками. Просто ориентиров не было, и Сашка, не оценив дистанцию, пальнул и, на удивление, попал, да так, что повредил основательно тому что-то жизненно важное.
Громыхнуло, и в небо, где рухнул аппарат, взвился клуб черно-красного дыма.
Окрестности огласились воплями: радостными и поощряющими с этой стороны и яростными с той.
— Я что-то пропустила? — поинтересовалась девушка, которая уже поднялась и отряхивалась.
— Мой лучший выстрел всего лишь, — ответил он.
Девушка замерла и посмотрела на него с подозрением в зеленущих больших глазах, как бы соображая, что это такое он имеет в виду.
Воронкову показалось, возможно, только показалось, что она приятно удивлена фактом, что никто ее бессознательным состоянием не воспользовался с сомнительными целями.
Наверное, все же показалось.
Она покачала головой, как бы в раздумье о своей нелегкой солдатской доле, и, сказав на прощанье:
— Не забудь про птицу! — побежала назад в тыл.
«Знать бы, что за птица, уж я бы не забыл!» — мысленно ответил ей Воронков, провожая сбитую фигурку взглядом.
Воронкова странно встревожила информация о наличии на театре военных действий какой-то важной птицы, которую нельзя зацепить случайно. Раз о таком предупреждают, значит, были уже случаи. Не с такими ли происшествиями связан дефицит стрелков? Чем грозит ему такое случайное попадание?
Вот и его — Воронкова — накрыла пресловутая «безопасность».
Он ощутил легкое покалывание, по рукам побежали искорки, упал, на мгновение утратив способность владеть своим телом, но, не желая потакать садизму прихотливой судьбы, тут же вскочил и выстрелил по одной из зыркалок.
Но тут произошла досадная ошибка. Оказалось, что он выстрелил из рогатки, а не из пистолета и сбил ворону. Как-то так чудесно пистолет в руке превратился в большую рогатку, и Сашка, не усомнившись в правильности действий, оттянул резинку с металлическим шариком и запулил в стрекочущий вертолетик. Но едва выстрел произошел, как вертолетик превратился в похожую на ворону черно-серую птицу, и полетели перья.
Сашка расстроился.
«Не ту ли птицу мне нельзя зацепить?» — подумал он тревожно.
И тут почему-то пришла уверенность, что надо искать себя лежащим на камнях. То есть он стоял посреди боя. Рогатка из руки исчезла. Очков на глазах не было. Но при этом осматривался в поисках самого себя, распростертого ниц…
Так он начал искать свое лежащее тело.
Нашел.
Под ногами у Сашки Воронкова лежал Сашка Воронков.
— Какое злое у меня лицо, — проговорил тот из двойников что стоял.
Лежащий как труп был действительно неприятен. Неудобная поза, с подогнутой ногой. Судорожно зажатый в руке пистолет. На шнурке, зацепившемся за ухо, повисли свалившиеся очки.
И лицо было обострившееся, напряженное, оскаленное, застывшее в усилии превозмочь нечто неодолимое.
— И так будет с каждым, кто обидит птичку! — глупо пошутил Сашка.
Но на душе было погано.
Хотя почему на душе?
Он теперь и был одной только душой. Чистым духом без примеси плоти. И весь этот чистый дух болел, как открытая рана.
— Нет в теле лучше, — пробормотал чистый дух.
Пора возвращаться в него.
Встроился в тело.
Получилось неудобно. Что-то вроде того, как натягивание презерватива при неполной эрекции. Бог весть как объяснить это дамам. Собственное тело жало и давило на чистый дух со всех сторон и надеваться не хотело.
Еле-еле вписался в свою оболочку.
Обнаружил себя лежащим мордой в щебенку.
Наверное, пока надевал тело, перевернулся со спины на живот.
Больно и неудобно.
Поднялся.
Пистолета в руке не было.
Зрение не налаживалось.
Где пистолет?!
Навел кое-как резкость.