Или ему мое беспокойство просто передалось?»
Так или иначе, но подспудная тревога угнетала и самого Воронкова. Ничего конкретного, ничего логичного — просто неприятно, и все тут. Прямо хоть строй поперек двери баррикаду и отсиживайся всю ночь, боясь высунуть нос наружу. А что — плитка есть, в холодильнике какая-то жрачка с прошлого раза осталась, удобства по коридору и налево…
Старый, добрый здравый смысл идею не лезть на рожон безоговорочно одобрил, но тут же в душе Сашки зашевелилась другая составляющая его личности — чувство противоречия. И зашевелилась достаточно активно.
— Та-ак. — Воронков обвел взглядом помещение, как бы прикидывая, стоят ли эти стены чести его неотлучного присутствия, и звучно обратился частью к ним, частью к самому себе:
— А вот инструкция предписывает по приему дежурства провести обход вверенной территории. Вверенной! Как гордо звучит это слово… Так могу ли я не оправдать доверия Родины и лично Станислава Геннадьевича, который всего лишь три месяца назад подписал приказ о повышении премии персоналу до ошеломляющего уровня в размере ноль целых семьдесят пять сотых минимальной зарплаты?
Нет, товарищи. Не могу не оправдать. Пусть трепещут марсиане и агенты иностранных разведок — обход будет совершен!
Сашка сделал скупой, суровый жест и покосился на мутноватый осколок зеркала у окна. Зеркало его позу проигнорировало, предпочитая отражать стол с машинкой. Ну и ладно. Главное, что настрой теперь деловой, можно даже сказать боевой, хотя и несколько ернический… Но иначе, наверное, разогнать хмарь, собравшуюся на душе, и не получилось бы?
Он повернулся к зеркальцу спиной и скрежетнул ключом, открывая металлический шкафчик. Ключ был, конечно, так, для вида: подобный замок можно без труда открыть согнутым гвоздем и с некоторым трудом — гвоздем распрямленным. Но зато хоть какой-то символ личного пространства, содержащего, вот ведь ценность, спецуху. Прикид, конечно, не карденовский, пахнет тоже отнюдь не «Цветами России»… Да черт с ним пока!
Нагнувшись, Сашка рывком извлек на свет божий стальной ящик, занимавший почти все дно шкафчика, и рывком водрузил его на стол.
Внутри, под защитой куда более надежных запоров, хранилось все мало-мальски ценное, и теперь, предусмотрительно прикрыв входную дверь так, чтобы можно было быстро задвинуть щеколду, он принялся извлекать из ящика его содержимое.
Симпатичный наборчик деликатного инструмента, неприметная картонная коробочка, другая коробочка, изготовленная из щеголеватого серебристого пластика…
Сашка положил на стол рядом с коробками «Мангуста» и, открыв ту коробку, что попроще, снарядил патронами четыре магазина. Как и было задумано еще при конструировании, боеприпасы шли половина на половину: разрывные и высокоскоростные бронебойные.
После магазинов пришло время серебристого контейнера. Воронков открыл его, и, достав оттуда оптический прицел, неторопливо и вдумчиво приладил его к оружию. Грани гладко притерлись, а винт с потайной головкой (вот и инструмент пригодился!) намертво спаял электрическую штучку с задней частью ствольной коробки, заодно поджав контактные поверхности.
Эту заморскую игрушку подарил Сашке Рыжий, сопроводив подарок, по своему обыкновению, разухабистой охотничьей байкой.
Если верить рассказу, некий современный Кузьма Скоробогатый, ошалев от сумасшедших денег, решил сходить на охоту. И пошел на кабана… с гранатометом, навороченным в полный рост. Все перипетии истории уже забылись, но кажется, вместо кабана этот урод промахнулся по медведю, не успел перезарядиться, а в результате — долго улепетывал, спотыкаясь и теряя по дороге снаряжение и предметы туалета.
Рыжий его, конечно же, спас, и во время последовавшей за этим процедуры «лечения нервов» новорус клялся в вечной дружбе, ронял в водку пьяные слезы и в конце концов отдал спасителю остатки охотничьего оборудования. А кроме того, через день Рыжий не поленился пройтись по местам, так сказать, «боевой славы» и пособирать кое-что сверх подаренного.
Байка, она байка и есть, с Рыжим редко поймешь — то ли заведомую чушь он несет, то ли реальный казус живописует. Но тогда он и вправду приволок слегка помятый — «там, знаешь, пенек такой» — прицел системы «Холосайт», добавив, что «еще имеется смятка от лазерного целеуказателя, но его оживить так же просто, как дядю Вову с-под Мавзолея».
Почти сразу поняв, что прицельчик отнюдь не ширпотребовский, Воронков от души постарался реанимировать редкое халявное приобретение. Корпус, к примеру, почти целиком пришлось делать новый, но уже тогда чувствовалось, что получается здорово.