Сашка плюнул в сердцах.
Художник же, словно придя в себя, выразил нетерпеливое пожелание, чтобы его оставили в покое и дали-таки поработать над заветной дверью «из здесь в там».
Раздраженный Воронков посоветовал ему не забыть про золотой ключик и холст с очагом для занавески, но понят не был.
Да и сам он мало что понимал.
Информация — вещь полезная. Любая информация. Вопрос, как к ней относиться.
Вот если, к примеру, сказать, что Луна состоит из зеленого сыра, то поверит разве что англичанин в возрасте до шести лет. А если сказать, что она состоит из песка и камней, — поверит почти всякий. И что изумительно, поверив, будет полагать, что ЗНАЕТ. Но это же не есть знание. Как не может считаться знанием информация, почерпнутая из самой умной книги. Только теория, поверенная практикой и помноженная на сомнение есть путь к истине и подлинному знанию.
Все на свете ерунда, кроме пчел. А если вдуматься, то и пчелы — фигня.
Вот «Мангуст» под мышкой был истиной, выросшей из теории, поверенной практикой и помноженной на сомнение. А все остальное — полная фигня!
На том Воронков и покинул Художника. Были у него дела и поважнее кристаллического мироздания и картин, освещенных светом и напитанных силой таланта.
Утро не порадовало веселыми солнечными лучами. Просто грязная вата низких облаков за пару рассветных часов превратилась из беспросветно-черной в беспросветно-серую.
Зарево факелов с химзавода поблекло, добавляя теперь лишь немного красно-рыжего тона в тусклые цвета западной части неба.
В очередной раз выйдя из дежурки и глянув вверх, Воронков отметил про себя факт наступления «светлого времени суток», согласно должностной инструкции выключил прожектора и обесточил осветительный щит.
Эти привычные действия заставили его наконец-то вспомнить о начальстве, о своих обязанностях и вообще о том, что он на работе.
В слабеньком свете занимающегося дня следы ночных событий стали еще более заметными, и никакая уборка не смогла бы их скрыть — да и чем убираться-то, бульдозером? Или сбегать до аэропорта и одолжить там «Ураган» со списанным реактивным двигателем, который полосу чистит?
Делать было нечего, Сашка пошел к подъезду управления и вытащил из-под карниза второго справа окна ключ.
Внутри здания было пусто, тихо и спокойно. Салатовые стены и канцелярский запах, неистребимый даже исключительным амбре отстойников, вся конторская обстановка будили генетически присущее русскому человеку безотчетное чувство вины перед начальством в присутственном месте.
Воронков зашел в предбанник к директору, сел на секретарское место (на самом деле должность секретаря сократили уже два года назад), вытащив из стола лист бумаги, написал слова «Объяснительная записка…», вздохнул и задумался.
Ну что он сможет объяснить? Да и вообще, так ли это нужно — объяснить? Главное, чтобы бумажка была написана и подшита, а что в ней написано — дело шестнадцатое.
И вскоре под его пером родился дайджест производственного романа о полезности соблюдения техники безопасности и вреде несоблюдения оной.
Скупым и суровым слогом описывалось, как в процессе сварочно-ремонтных работ произошло возгорание (отрицательный пример), каковое было ликвидировано собственными силами при помощи штатного песка и огнетушителя (положительный пример). В заключение Сашка признавал свою вину и брал на себя обязательство добровольно возместить стоимость погибшего топлива, а также испорченной тары (бочка железная БЖ-300 б/у) по балансовой стоимости.
Особой статьей Воронков, поддавшись канцелярской стилистике, в каком-то бюрократическом запале вменил себе в особую личную заслугу снос бетонных плит старого забора.
Перечитав бумажку, Сашка удовлетворенно кивнул, положил ее в папку с тисненной золотом надписью «к докладу», а потом взялся за телефон. Сначала он набрал телефон Рыжего, и его жена с подозрительным энтузиазмом сообщила, что «Игорька еще долго не будет. Радиограмма пришла: у них какой-то мост размыло, а на вертолет денег нет. Еще неделю будут лесовоза ждать…». Не дослушав, Сашка положил трубку и позвонил напарнику.
Насколько Олег обрадовался Воронкову вчера вечером, настолько же недовольным он оказался сегодня с утра, и Сашка его вполне понимал. Самому случалось идти навстречу сменщикам и выходить на работу два, а то и три дня подряд. И хотя это давало возможность подольше повозиться в мастерской, да и деньги дополнительные лишними не были, но все равно — энтузиазма такие просьбы не вызвали.