Кэтрин кивнула.
- Мои родители были дохо.
- Дохо - дословно соотечественники. Так называют всех японских эмигрантов, всех японцев, живущих за границей, - сказал он. - Япония всегда помнит о своих сыновьях и дочерях.
- Очень хорошо. Пятерка, энсин. - И затем с горечью добавила: - Ваши, я имею в виду Штаты, тоже никогда не забывают своих подданных. Мои родители были интернированы в Манзанаре с 1942-го по 1945-й. Они потеряли все.
- Трагедия. Но у них было двойное гражданство. Учитывайте время паника, страх...
- Это был еврейский заговор!
- Еврейский?
- Да. Рузвельт сговорился с евреями, чтобы забрать собственность японцев, чтобы пенни обернулись долларами.
- Вы говорите как арабы, Кэтрин, - резко бросил Брент, вспыхнувший от злости, как чиркнувшая о коробок спичка.
Мимолетный ужас скользнул по лицу девушки, и она постучала сжатым кулаком себе по голове, словно наказывая себя.
- Я не это имела в виду. Я ненавижу Каддафи так же сильно, как и вы. В ее голосе звучало искреннее раскаяние.
Брент быстро подавил свою злость и сменил тему разговора.
- Вы геолог?
- Да. Я окончила ЮКУ - Южнокалифорнийский университет.
- А-а, - хитро протянул Брент. - На борту есть еще один выпускник вашей альма-матер.
Кэтрин насмешливо посмотрела на него.
- И кто же?
- Адмирал Фудзита.
На мостике повисло долгое молчание, лишь глухой шум корабельных двигателей, свист рассекаемой воды и порывы ветра, дергающего реи, нарушали его. Наконец она выдавила:
- Фудзита?
Брент рассмеялся так громко, что впередсмотрящие повернулись в его сторону.
- Да, Кэтрин. Многие офицеры его поколения учились в английских и американских университетах. В конце концов императорский военно-морской флот был скопирован с британских ВМС. Фактически японцы создали свою академию Эта Дзима, заложив английский фундамент, и на переломе столетий английский был официальным языком флота.
- Я заметила, что все они, кажется, понимают по-английски. - Прищурив глаза, она глянула на Брента. - Брент, а сколько лет этому человеку?
- Сто.
- Сто, - недоверчиво повторила Кэтрин.
- Да. Мы с адмиралом Алленом слышали его официальное представление. Он участвовал в Цусимском сражении.
Девушка оказалась в явном замешательстве и удивленно подняла брови.
- Цусима находится в Корейском проливе, там в 1905 году японцы разбили русский флот, - объяснил Брент. - Потом традиционные курсы генштаба и военно-морской колледж, где он участвовал в разработке первого палубного самолета.
- Но мой университет?
- После первой мировой войны он получил степень магистра по английскому языку. Кажется, в 1921-м.
- Уму непостижимо.
- Но на самом деле в этом нет ничего удивительного, Кэтрин. Япония брыкалась и вопила, когда в девятнадцатом веке ее тащили из феодализма. Она должна была догонять западный мир, брать его идеи и технологию. Это было замечательно. Японцы разбили Россию спустя всего пятьдесят лет после того, как адмирал Перри вынудил их вступить в контакт с Западом.
Ожил один из самолетов: его двигатель пробудился к жизни, застучал, запинаясь и почти останавливаясь, но затем, после некоторого колебания, когда яростно заработали все его четырнадцать цилиндров, стал набирать обороты, выпуская облачка синевато-серого дыма. Запустился еще один двигатель. Потом еще и еще, пока все шесть великолепных белых истребителей не задрожали на швартовах полетной палубы.
- Я слышала, что большинство этих людей не покидали корабля более сорока лет, - сказала Кэтрин, показывая на суетившихся вокруг самолетов воздушного патруля.
- Трудно поверить, но это правда. Некоторые из них сходили на берег в Токио и нашли омерзительным то, что увидели.
- А их семьи?
- Не забывайте, что члены команды были застрахованы. Их жены снова вышли замуж или умерли, а многие погибли во время воздушных налетов американской авиации. Семья Фудзиты целиком исчезла в Хиросиме.
- Боже! Разве он не горевал?
- Сначала, конечно, да. - Брент постучал по экрану. - Но разум самурая понять трудно. - Он на секунду задумался. - Кэтрин, вы когда-нибудь слышали понятие "кокутай"?
Настала очередь девушки задуматься.
- М-м, мой отец употреблял это слово. Император - у нас висел его портрет. Он олицетворял Японию. Это, Брент?
- В общем, да, Кэтрин. Император - это олицетворение сути государства.
- Какой пережиток!
- Но не для этих людей. "Кокутай" - их основная движущая сила.
- И сейчас? Вы хотите сказать, что они по-прежнему слуги своего императора? Мой отец был в сердце настоящим японцем, но...
- Разумеется. Я говорил вам, что они из средневековья с присущей ему феодальной преданностью. Для них Хирохито остается Богом и его слова священны и сомнению не подлежат. Фудзита отвечает только перед ним.
- Адмирал на мостике, - громко крикнул охранник Кэтрин.
Повернувшись и вытянувшись, Брент увидел Фудзиту, сопровождаемого капитаном второго ранга Кавамото и лейтенантом Хиронакой. Фудзита занял свое обычное место возле телефона, выжидательно поглядывая из-под шлема не по размеру, а штабные офицеры приникли к ветрозащитному экрану.
- Вольно, - сказал адмирал, махнув рукой. - Продолжайте нести вахту.
- Слушаюсь, сэр, - ответил Брент и поднял бинокль. Кэтрин направилась к двери.
- Можете остаться, мисс Судзуки, - произнес японец с неожиданным радушием. Улыбаясь, Кэтрин вернулась и стала рядом с Брентом. Адмирал обратился к нему: - Что можете доложить, энсин? - спросил он, держась за поручни и глядя на "Зеро", прогревающие двигатели.
- Вахтенный по палубе капитан третьего ранга Ацуми. Идем прежним курсом три-один-ноль, со скоростью восемнадцать узлов, все котлы в рабочем режиме, готовность два, согласно вашим приказам и распоряжениям на ночь, сэр.
- Хорошо. - Адмирал выглядел удовлетворенным. - Сегодня утром мы возобновим боевое патрулирование и тренировочные полеты. - Он повернулся к телефонисту. - Матрос Наоюки, всем экипажам: летчикам занять места в кабинах.
Динамик прохрипел команду, и шестеро летчиков в коричневых комбинезонах помчались по полетной палубе, прыгнули в кабины, а техники, стоя на крыльях и склонившись над пилотами, как птицы над молодыми оперившимися птенцами, помогали затягивать им ремни, поправляли парашюты, проверяли замки фонаря и кислородные баллоны. Фудзита посмотрел, как ветер рвет на кормовом гафеле боевой флаг, на репитер гирокомпаса, затем отдал распоряжение телефонисту: