- Боже, это же целый город.
Остановившись у ворот Нимица и показав свое удостоверение, Брент рукой подозвал охранника. Тот сказал:
- Мы знаем о мисс Судзуки, сэр. Лейтенант Кайзер предупредил нас. Последовал быстрый обмен приветствиями, и Брент направил машину на широкую дорогу, именовавшуюся шоссе Нимица.
- Брент, останови у той будки, мне надо позвонить.
- Почему ты не позвонила с базы? Твоя тетя, должно быть, думает, что ты погибла. Фудзита ведь приказал держать режим радиомолчания, и не было возможности...
- Ну-у, - запнувшись, протянула Кэтрин. - Это личный звонок, да и потом Фудзита разрешил мне покинуть каюту только час назад. Он Держал меня взаперти после того, как торпеды подбили "Йонагу". И ты прав, все наверняка думают, что я погибла. Мне следовало бы позвонить тетушке Итикио Кумэ.
- Я даже не знаю, куда мы направляемся.
- На северное побережье. Я говорила тебе.
- Но как? Я там ни разу не был? - Брент махнул рукой. - Я никогда не уезжал из южной части.
- Да, большинство людей так и живут, Брент. - Но не беспокойся, я покажу тебе.
- Иди, позвони, - сказал Брент, въезжая на территорию бензоколонки.
Позвонив пару раз, Кэтрин вернулась в машину.
- О'кей, - сказала она жестикулируя. - На восток по шоссе Нимица до трассы H-один, там налево.
- Север там?
- Да.
- Твоя тетя дома?
- Нет, она не ответила.
- Но я видел, как ты разговаривала, - с недоумением сказал Брент.
И опять девушка запнулась.
- Ах, да... Я звонила управляющему кондоминиума, в котором у нас квартира. В Тортл-Бей... поинтересовалась ею. Иногда ее сдают. И если я не найду тетю, она будет в моем распоряжении.
Брент почувствовал тревогу. В голосе девушки ощущались наигранность и напряжение. Она что-то недоговаривала.
- Стадион "Алоха", - сказала Кэтрин, показывая налево на огромную чащу.
- Алоха во всем, - хмыкнул Брент.
- Не понимаю.
- Одна из шуток адмирала Фудзиты.
- Ты хочешь сказать, что эта старая машина смерти обладает чувством юмора?
- Он не машина смерти, - горячо возразил Брент, - а великолепный стратег и самый лучший моряк на свете.
- Ага, только сей лучший моряк оставляет за собой в кильватере море трупов. И он спас огромное число еврейских задниц.
- Чем тебе не угодили евреи? Израильтяне спасли нас на Среднем Востоке. Не будь их, Каддафи весь бы его контролировал. - И резко добавил: - Иногда ты говоришь как араб! - Брент повернул влево, съехал с шоссе и оказался на H-один, шестиполосной трассе, запруженной машинами. Ругаясь и вертя головой, он переключил передачу и, визжа колесами, въехал на первую полосу. Двигавшийся по ней водитель "Шевроле" 1967 года выпуска испугался, резко затормозил и бешено засигналил, выражая неудовольствие.
- Поосторожней, Брент! Смотри, а то закончишь то, что начал Мацухара в Южной Атлантике.
- Полагаю, что и его ты тоже ненавидишь.
- Он всего лишь опустил меня с небес. - И не дав Бренту что-либо сказать, добавила: - И я не арабка.
- Хорошо, хорошо, - быстро согласился Брент, перестраиваясь. - Куда теперь? Ты штурман.
- И я не ненавижу евреев. Просто они хотят жить паразитами.
- Черт тебя возьми! Куда теперь? - повторил он. - Я говорил тебе, что дальше Гонолулу не был. - Вайкики. Дай мне какие-нибудь указания.
Кэтрин показала вперед.
- Через несколько миль направо, на шоссе Камехамеха. Но сначала мы проедем через Перл-Сити.
Брент молча кивнул. Разозлившись, он некоторое время молчал, думая об этой странной девушке и ее явно выраженных сексуальных авансах, которые она так щедро выдавала на "Йонаге" и которые никогда бы не могли быть оплачены на военном корабле. Теперь она казалась более неприступной. Озабоченной. Особенно после телефонных звонков. Может быть, у нее есть любовник? И назначено свидание. Но его фантазии внезапно были нарушены звуками ее голоса, вновь ставшего успокаивающим.
- Вот теперь ты можешь познакомиться с красотами Оаху. Там, сзади, она показала пальцем через плечо, - остался всего лишь еще один душный, расползшийся спрутом город.
- Каменные трущобы, - отреагировал Брент, его злость уходила. И лаконично добавил: - Жемчужины Тихого океана.
Кэтрин засмеялась, и его обрадовала смена ее настроения. Она обратила внимание Брента на буйную растительность вокруг шоссе, проходящего вдоль залива. - Имбирь, лехуа, орхидеи, маклея, африканский тюльпан, баньян и Бог знает какие еще растения. - И быстро добавила: - Камехамеха - сюда. Брент повернул.
Когда они двигались на север через самую прекрасную местность, какую когда-либо видел Брент, настроение девушки, казалось, подпитывалось красотой пейзажа. И она знала здесь все, сыпля названиями, как ученый-садовод: - Мелия иранская, кельрейтерия метельчатая, капок, камфарное дерево, цератония, авокадо...
- О'кей, - сказал оглушенный Брент. - Все это восхитительно. Я не думал, что Оаху может оказаться таким зрелищным.
- Подожди, Брент, ты еще не видел северного берега. Это всего лишь прелюдия.
- Сейчас мы на огромной равнине.
- Правильно. Страна ананасов. - Она показала на запад, на дивные очертания холмов. - Горы Вайанаэ...
- Знаю, Кэтрин. - И он махнул на восток, где высились еще более чудные в шапках облаков пики. - А там горы Кулау.
Через несколько минут дорога пошла по обширной красноватой равнине с тысячами тысяч акров, засаженных ананасами.
- Реки коктейля "май-тай" [коктейль из рома и ликера Кюрасао с фруктовым соком], - мудро изрек Брент.
Кэтрин засмеялась.
- Я хочу есть, Брент.
- Я тоже.
- Тут есть одно неплохое местечко в Халейва. Мы там будем минут через двадцать.
Ананасовые посадки внезапно кончились, начались поля сахарного тростника; потом они проехали узкий, всего в два ряда, мост.
- Все меняется, - философски заметил Брент.
- К лучшему, Брент, - тепло закончила Кэтрин.
- С этим можно согласиться.
Из отдельного углового кабинета роскошного ресторана "Конополо-Инн" в Халейва Брент смотрел на обширную панораму не защищенного от ветра моря, украшенного кружевами перистых белых шапок по всему северному горизонту. Облака - дымчатые многослойные струи, разорванные клубящиеся перины и вздымающиеся грозовые горы, - гонимые к югу прохладными бризами с северо-востока и попавшие в лучи садящегося солнца, окрасились бесконечным множеством оттенков индиго и ярко-пурпурного и заиграли драгоценными камнями в сгущающихся тенях розового, золотого и багряного. Море билось об извилистую береговую линию искрящегося и белого, как альпийские снежные склоны, песка, а огромные пещеристые головы вулканических скал подмешивали темно-коричневые и алые тона в набегающие волны и бросали на песок разноцветные сполохи.