Брент ошарашенно остановился.
Не давая возможности Бренту сказать что-либо, Коноэ резким, заполнившим всю ангарную палубу голосом прогремел.
- Добро пожаловать, янки, - сказал он, вставая. - Скоро мы увидим, мужчина ты или нет.
- Я здесь. Чего тебе еще надо?
- Мужества! Решительности!
- Я пока спину никому не показывал.
- Сказано по-самурайски, - удовлетворенно произнес Коноэ и протянул руку. - Проходи, энсин. Сюда. - В его голосе не было угрозы. - Брент остановился у помоста. - Сюда, вверх. - Американец осторожно ступил на помост, его кулаки сжались, мышцы напряглись. Брент почувствовал, как у него участился пульс и как внезапно пересохло горло.
- Ты отказал мне в моей судьбе как самураю.
- Я уже многократно слышал это.
- Моя карма может быть восстановлена, а дух найти свое успокоение рядом с предками.
- Мы будем драться: или ты убьешь меня, или я убью тебя. Третьего не дано.
- Или сеппуку [сеппуку (харакири) - ритуальное самоубийство путем вспарывания живота, выполняемое с целью восстановить испорченную карму].
Произнесенное слово заставило Брента вздрогнуть. Американцы ошибочно обозначали ритуальное лишение себя жизни с помощью кинжала словом "харакири" - японским жаргонизмом, обозначавшим вспарывание живота. Не потому ли стоявший напротив него человек был в белом одеянии. Разумеется, самурайский ум оправдывал харакири. Коноэ навлек на себя гнев Фудзиты, когда он проигнорировал появление бомбардировщиков и истребителей с Островов Зеленого Мыса. К этому добавилось унижение, полученное в поединке с Брентом. Оно также могло быть смыто кровью, принесенной на острие кинжала. И, наконец, происшествие на мемориале "Аризона". Коноэ был младшим офицером и взял вину на себя. В понимании Брента, это было несправедливо, но он знал, что, по японским меркам, Коноэ отвечал за происшедшее. Он слышал, как ранее адмирал Фудзита отверг просьбы летчика о самоубийстве. Но "Йонага" получил новое охранение. Англичане своим появлением в Средиземном море связали руки Каддафи, и теперь казалось, что хорошо защищенному авианосцу в Тихом океане ничто не угрожает. И даже Фудзита не мог противостоять требованиям самурайской чести. В конце концов ведь все офицеры были сотканы из одного материала.
- Для этого я тебе не нужен, - произнес энсин, собираясь уйти.
- Нужен. Ты будешь моим кайсяку.
- Твоим кем?
- Моим, как вы говорите, секундантом. Тебе дадут меч, и если я буду действовать нерешительно...
- Э-э, нет. Не получится. - Брент снова собрался уйти, и снова Коноэ остановил его.
- Ты говорил, что никогда никому не показывал спину.
Брент посмотрел в черные глаза, сверкавшие как антрацит в глубокой шахте.
- Да! Это так. Но...
- Но это будет большим испытанием для твоего мужества, чем для моего. Я - японец. Могу принять, нет, даже устремлюсь с радостью к смерти, но ты, ты подвергнешься жестокому испытанию.
Брент глянул на адмирала Фудзиту.
- Это его право, и он поступает так только с моего разрешения, ответил тот. - В нашем понимании, вы победили лейтенанта и должны ему его смерть. И если вы будете его кайсяку, это очистит его карму. Помните, от кайсяку не ждут убийства.
- Но если он не решится?
- Вы знаете лейтенанта Коноэ. Вы полагаете, что у него не хватит мужества? Решимости? Он не задумываясь вспорет себе живот.
- Прошу, энсин. Как офицер, как человек слова, прими на себя эту обязанность, - взмолился Коноэ.
- Но я должен буду использовать меч.
- В конце. Когда я закончу. Сюда... - Коноэ указал на пучок волос на затылке. - Ты должен метить сюда.
- Банзай! Банзай! - раздались крики в толпе, и Брент почувствовал, как его начинает охватывать возбуждение. Он начал понимать. Брент открыл рот, но кто-то в нем заговорил помимо его воли, он сам не поверил своим словам.
- Хорошо, - раздался его собственный голос. Еще крики "банзай".
Огонь в глазах Коноэ стал лихорадочным, он сжал руку энсина с твердостью, порожденной безумием, и заговорил с торжественным уважением:
- Благодарю вас, энсин Росс. Благодарю вас. Вы проявляете настоящий самурайский боевой дух ямато. Ваши обязанности просты. - Жестом Коноэ указал на капитана второго ранга Кавамото, державшего на белой шелковой подушечке блестящий кинжал, длиной не менее десяти дюймов.
- После моей молитвы вы вручите мне вакидзаси.
- Кинжал?
- Да. Потом кавторанг Кавамото передаст вам свой меч. Будьте справа от меня, пока я не закончу.
- Как я об этом узнаю? - Брент чувствовал себя как человек, который очнулся посреди сна. Он правда согласился на это? Во что он превращается? Может, они все сумасшедшие, а теперь и его надо лечить?
- Я начну здесь. - Коноэ указал на левую часть живота. - Пройду лезвием по горизонтали, чтобы открыть "хранилище ума", затем вверх вправо. Когда вы увидите, что лезвие вышло, вы должны обезглавить меня одним точным ударом. - Его глаза скользнули по широким плечам американца. - Одна из причин, по которой я выбрал вас, - это ваша огромная сила. А сейчас возьмите вакидзаси у Масао Кавамото, а я начну молиться.
Коноэ распластался на помосте, упершись лбом в маленькую подушечку в шелковой наволочке, а Брент повернулся и принял кинжал от старшего помощника. С подушечкой в руках Брент терпеливо ждал в окружавшей его тишине, усиливавшей шум двигателей и вой вентиляторов. Наконец молившийся встал на колени, посмотрел на адмирала Фудзиту и жестом пригласил Брента стать на колени перед ним.