Повернувшись к Мацухаре, Фудзита взмахом руки прервал возражения Кавамото.
- Ваши истребители?
- Готовы, сэр.
К подполковнику Ямабуси:
- Бомбардировщики?
- Готовы, сэр.
К кэптену Файту:
- Эскорт?
- Готов.
- Мотористы?
- Произведены регламентные работы на всех котлах, и они готовы к работе. Вспомогательные двигатели готовы и могут быть запущены, как только мы отключимся от берегового источника питания, а четыре топливных танка заполнены.
- Отключите котлы и передайте капитану второго ранга Камакуре, чтобы он приступила затоплению доков. - Подполковник поднес телефонную трубку к уху. Продолжая разговор, Фудзита перевел взгляд на капитана третьего ранга Нобомицу Ацуми. - Артиллерийское вооружение?
- Все орудия и системы управления огнем находятся в состоянии готовности. Погреба боеприпасов заполнены.
Фудзита повернулся к адмиралу Марку Аллену.
- Наши шифраторы, радары, радиопеленгаторы?
- В полной готовности. Есть новое устройство радиоперехвата - датчик, регистрирующий сигналы радара, классифицирующий частотные характеристики, скорость следования импульсов, мощность и даже почерк передатчика.
Не обращая внимания на замешательство японских офицеров, Фудзита вновь обратился к старшему помощнику.
- У вас недостаточный запас провизии...
Кавамото, нервничая, заерзал.
- Да, сэр.
- Загрузитесь как можно больше, особенно рисом, до того как мы покинем док. Это произойдет через семь или восемь часов. - Фудзита подергал пальцами седой волос на подбородке. - Если необходимо, мы можем вдвое уменьшить рацион. Но, несмотря ни на что, отплываем завтра утром.
- Банзай! Банзай!
В шуме раздался голос Демпстера.
- Сэр! Сэр! С вашего разрешения я хотел бы остаться на борту. - Тишина.
- Опасность будет велика.
- Я знаю, сэр.
- Хорошо. Добро пожаловать.
Несмотря на сильное возбуждение и то, что "Йонага" начал оживать слышался рокот вспомогательных двигателей и рев заполненных топливом котлов, - Бренту Россу нечего было делать. Он был свободен от несения вахты, но не мог сойти на берег в увольнение, поэтому отправился в каюту Йоси Мацухары, обуреваемый мыслями о Саре.
Улыбающийся летчик впустил Брента в каюту. Удобно устроившись на стуле с жесткой спинкой, Брент увидел, что на столе лежат ножницы, кусачки для ногтей и конверт. Заметив вопрос в глазах американца, летчик пояснил:
- Мы, самураи, считаем, что надо готовиться ко всем превратностям жизни. - Он указал на заваленный вещами столик. - Я пишу Кимио и положил в конверт ногти и прядь волос.
- Ногти и прядь волос?
- Да. Если я погибну и мой прах не будет возвращен в Японию, она сможет кремировать хотя бы это. - Мацухара постучал пальцем по конверту. - Это поможет моему духу войти в храм Ясукуни.
Брент кивнул. Он только что написал записку Саре Арансон, уверяя ее в своей любви и обещая вернуться. Рассказав об этом Йоси, он добавил:
- Но я не вкладывал волосы или ногти.
- Что ж, Брент-сан, она еврейка, а вы христианин, - серьезно ответил Мацухара.
- Да, Йоси-сан. - Непроизвольно они затронули щекотливую тему, но это их не удивило.
- Ну тогда ваш дух будут поддерживать две самые могущественные религии. Безусловно, ваша душа без труда попадет на небеса. - Абсурдность этого утверждения маскировалась абсолютно серьезным выражением лица. Мацухара действительно пытался утешить его. Исполненный чувством благодарности, Брент серьезно кивнул.
- Брент-сан, - непривычно застенчиво спросил Йоси. - Вы любите поэзию?
Удивленный вопросом, Брент ответил:
- Ну, конечно, я наслаждался, читая Бернса, Байрона, Сэндберга, Фроста...
- А хайку?
- Да, конечно. Мой отец очень любил их.
Летчик перевел взгляд на листок бумаги на своем столе и медленно залился краской.
- Мне очень нравится Кимио Урсядзава, и я благодарен вам за мое знакомство с ней.
Брент был ошеломлен. Самурай доверил ему самое сокровенное.
- Я рад, Йоси-сан. Мужчина без женщины неполноценен.
Подполковник вздохнул.
- Большую часть жизни я летал, чтобы биться и погибнуть, не думая о женщинах, семье, особенно после налета на Токио. Но теперь у меня есть Кимио, и хотя я все еще летаю во славу императора, мне хочется возвращаться назад, Брент-сан. - Он посмотрел в глаза американца, удивив того еще одним вопросом. - Как вы думаете, наносит ли мне это ущерб как воину?
- Безрассудная храбрость порождает мертвецов, а не героев для императора, - ответил Брент.
Йоси хмыкнул.
- Иногда в ваших словах больше самурайского духа, чем у японца. - И серьезно добавил: - За долгие годы, проведенные в Сано-ван, я перечитал все книги, которые только были на борту. Я читаю на английском, французском и немецком, - отметил он с гордостью и продолжал: - Вы когда-нибудь читали "Моби Дика", Брент-сан?
- Да, конечно. Это классика.
Японец забарабанил пальцами по столу.
- А вы не думаете, что мы все Ахавы, преследующие своих белых китов?
Энсин пожал плечами.
- Библейский Ахав поклонялся ложным богам. Но я думаю, что Мелвилл согласился бы с вами.
- Тогда мой белый кит - это честь, традиция и смерть за императора.
- А "Йонага" - наш "Пеко", Йоси-сан? - Брент был очарован этой стороной Мацухары, о которой он никогда не подозревал.
- Почему бы и нет? Ваши духовные ориентиры практически те же, что и у меня: честь, традиция, и...
- Но только я предпочел бы жить для своей страны. Энсин подался вперед. - Смерть, Йосисан, не является мерилом моего мужества и судьбы.
- Тут вы неправы, Брент-сан. Достойно умереть на поле брани - высшая цель самурая. После смерти мы обретаем вечную жизнь.
- Конечно, я знаю, Йоси-сан. И вам известно, что я не стал бы бегать от смерти.
Явно удовлетворенный, летчик вновь устремил взгляд на стол и постучал пальцем по листку бумаги.
- Я написал Кимио стихотворение и хотел бы прочитать его вам.
- Конечно, Йоси-сан. Я буду польщен.
Летчик начал декламировать:
Словно воздушный змей,
Оторванный от бечевы
Зимним ветром,
Сердце мое
Упало к ногам Кимио.
- Превосходно, Йоси-сан.
- Это хайку, и на английском размер не сохраняется. В японском хайку состоит из трех строк: пяти-, семи- и вновь пятисложной. Вот где находишь истинную красоту.