Вот уже несколько часов Холмс сидел, скрючившись над химическим сосудом, в котором бурлила какая-то исключительно зловонная жидкость. Голова его была низко опущена, и с моего места он казался похожим на странную худую птицу со светло-серым оперением и черным хохолком.
– Стало быть, Ватсон, – вдруг заговорил он, – вы не намерены вкладывать сбережения в южноафриканские ценные бумаги?
От неожиданности я вздрогнул. Хоть я давно уже привык к необычным способностям Холмса, это внезапное вторжение в мои самые сокровенные мысли было для меня совершенно необъяснимым.
– Черт возьми, как вы догадались? – изумленно воскликнул я.
Он повернулся на стуле с дымящейся пробиркой в руке и устремил на меня свои лукавые глубоко посаженные глаза.
– Признайтесь, Ватсон, вы очень удивлены, – усмехнулся он.
– Я просто поражен!
– Надо бы взять у вас расписку в этом.
– Это еще зачем?
– Затем, что уже через пять минут вы будете удивляться тому насколько это просто.
– Я отказываюсь в это верить.
– Видите ли, дорогой Ватсон, – он поставил пробирку на стойку и с видом профессора перед аудиторией принялся поучать меня, – построить последовательность выводов, каждый из которых в отдельности достаточно прост и опирается на предыдущий, не так уж сложно. Если после этого отбросить все промежуточные звенья и преподнести собеседнику лишь отправную точку и конечный результат, можно произвести порой необоснованно сильное впечатление. В вашем случае было достаточно просто, взглянув на складку между указательным и большим пальцами вашей левой руки, понять, что вы не намерены вкладывать свои скромные сбережения в золотые прииски.
– Что-то я не вижу связи.
– И это неудивительно, но я сейчас покажу вам, что связь есть, и очень тесная. Вот недостающие звенья простейшей цепочки. Первое: когда вы вчера вернулись из клуба, между указательным и большим пальцами вашей левой руки были следы мела. Второе: это место вы натираете мелом, когда играете в бильярд, чтобы придать устойчивость кию. Третье: в бильярд вы играете только с Терстоуном. Четвертое: четыре недели назад вы рассказывали мне, что Терстоун собирается приобрести кое-какие южноафриканские ценные бумаги, которые поступят в продажу через месяц, и предложил вам вступить в долю. Пятое: ваша чековая книжка заперта в выдвижном ящике моего письменного стола, и ключа вы у меня не просили. И шестое: вы не намерены вкладывать свои деньги в это предприятие.
– Поразительно, до чего просто!
– Вот именно! – Он, похоже, слегка обиделся. – Любая задача кажется до смешного простой, когда тебе объясняют ее решение. А вот вам задачка без объяснений. Посмотрим, друг мой, что вы на это скажете.
Он бросил на стол лист бумаги и снова повернулся к своим колбам и пробиркам.
Я с удивлением воззрился на нелепые иероглифы, изображенные на бумаге.
– Холмс, но это же явно детские рисунки, – воскликнул я.
– Это вы так считаете.
– Что же еще это может быть?
– Как раз это мистер Хилтон Кьюбитт из Ридлинг-Торп-Мэнор в Норфолке очень хотел бы узнать. Эта головоломка пришла с первой почтой, сам он собирался приехать следующим поездом. Я слышу, в дверь звонят. Думаю, это как раз он.
На лестнице послышались тяжелые шаги, и в следующий миг в комнату вошел высокий чисто выбритый мужчина, ясные глаза и здоровый румянец которого указывали на то, что на туманной Бейкер-стрит он лишь гость. Вместе с его появлением в нашей гостиной как будто повеяло чистым и бодрящим восточным ветром. Пожав руки нам обоим, он уже хотел сесть, но тут его взгляд натолкнулся на лежащую на столе бумагу со странными значками, которую я только что рассматривал.
– Ну что, мистер Холмс, вы что-нибудь поняли? – воскликнул он. – Я слышал, что вы любите всякие необычные задачки, и, сдается мне, это как раз одна из таких. Я специально послал эту бумажку заранее, чтобы у вас было время изучить ее.
– Действительно, весьма любопытный документ, – кивнул Холмс. – С первого взгляда кажется, что это обычный детский рисунок. Нарисованные в ряд танцующие фигурки. Почему вы ему придаете такое значение?
– Это не я, мистер Холмс, это Илси, моя жена, придает. Бумажка эта напугала ее до полусмерти. Сама она ничего не говорит, но я же вижу, как она боится. Поэтому-то я и решил выяснить, что все это значит.
Холмс взял бумажку и поднял так, чтобы на нее падал солнечный свет. Это была вырванная из тетради страничка. На ней карандашом были нарисованы вот такие значки:
Какое-то время Холмс рассматривал эти фигурки, потом, аккуратно сложив листок, спрятал его в свою карманную записную книжку.
27
(The Adventure of the Dancing Men)
Критика неоднократно указывала, что идея шрифта-криптограммы в виде пляшущих человечков заимствована А. Конан Дойлом из рассказа Эдгара По «Золотой жук» (1843).
Первая публикация – в «Кольерс уикли» и в «Стрэнд мэгэзин», декабрь 1903 г.