Я бросила беглый взгляд в большое зеркало, в котором могла рассмотреть себя во весь рост.
«Все как всегда», - мрачно констатировала я.
Светло-коричневые свободные брюки, бежевая блузка, туфли-лодочки – обычный деловой костюм. Волосы, как обычно, водопадом спадали с плеч. Я собрала их и заколола заколкой для большего удобства. Облик сразу преобразился. Только одно оставалось неизменным – пустые, потухшие глаза. Как сказала бы Бетти, огонь души погас, и наступила непроглядная тьма.
Спустившись на первый этаж, я заварила кофе и присела, погружаясь в невеселые мысли.
Прошел год с тех событий, которые перечеркнули уклад моей привычной жизни и заставили спешно покинуть Нью-Йорк – город, в котором осталась моя прошлая жизнь.
Теперь, сидя за кухонным столом с чашкой горячего кофе в небольшом домике, взятом в аренду, то время уже не так властвует над моей душой. Раны немного затянулись, но боль – тупая, ноющая - не покидает меня ни на минуту.
Не смотря на то, что я начала новую жизнь в Денвере, сняла жилье и устроилась на работу в местную газету, я все еще продолжала просто существовать в пустой оболочке, имеющей вид тела Джейн Браун.
Мне снились кошмары. Помимо нынешнего сновидения я видела Кристофера, который словно животное, сидел в клетке. Рядом стоит и зло улыбается Кэтрин. Она смотрит на меня и в следующую минуту бросается, пытаясь добраться до моего горла. Я чувствую боль в шее и просыпаюсь с криком в своей постели. И так почти каждую ночь.
Иногда я начинала жалеть, что Кэтрин не завершила начатое. Жить, словно в вакууме, я больше не могла. Требовались невероятные усилия, чтобы заставлять себя каждое утро просыпаться и идти дальше, словно ничего не произошло. Ни новое место, ни любовь Джека не могли дать того спокойствия и уверенности, которые мне были так необходимы.
Джек старался всегда быть рядом. После того, как он перевелся из Нью-Йорка в региональное отделение ФБР в Денвере, мы каждый день проводили вместе. Он старался не вспоминать случившееся и не давил на меня. Мое состояние он приписывал шоку от исчезновения Кристофера и смерти Бетти. Правды я так и не открыла ему. Да и что я могла рассказать?
«Джек, Кристофер стал вампиром, а Бетти убили из-за меня такие же вампиры. Ах, да. И я люблю самого настоящего вампира – того самого, который питается человеческой кровью и которому без малого восемьсот шестьдесят лет».
Что он обо мне подумает? Поместит в лечебницу из наилучших побуждений?
Предпочитая не открывать ему этой жестокой действительности, я пыталась жить дальше, исполняя обещание, которое дала Бетти у ее могилы. Я должна была попробовать принять любовь Джека и жить реальной жизнью. К сожалению, все было не так просто.
В моем сердце жила любовь. Любовь к златовласому вампиру, который подобно урагану пронесся по моей жизни, ни оставив ничего целого и невредимого. О том, что он был в моей жизни, помимо шрамов на сердце, напоминали лишь письмо и дневник, который я так и не решилась прочесть.
Наша связь, которая возникла еще тогда, не ослабла. За этот год я так и не разучилась жить с ежедневными мыслями о нем. Как и тогда, я ежедневно вспоминала все то, что произошло между нами. И не было пока еще такого дня, чтобы я не ощутила жгучего желания снова почувствовать его прикосновения и вкус губ.
Карлос, словно наваждение преследовал меня повсюду. А я не была уверена, что хочу, чтобы он навсегда ушел из моей жизни. Пусть это будут лишь воспоминания, но я могла довольствоваться и этим.
Внезапно меня кольнула мысль. На втором этаже в спальне глубоко в комоде спрятана та единственная вещь, которая сможет помочь мне понять его. Дневник Карлоса я больше не открывала. Я боялась, что если сделаю это, его образ снова воскреснет во мне. Я так старалась заблокировать свое сердце, что только окончательного удара мне и не хватало.
Дневник – ключ, но от этого мне не становилось легче. Я хотела и не хотела его читать. До сегодняшнего дня я предпочитала не думать о нем. И вот настало время, когда что-то внутри меня просто требовало, чтобы я поднялась и взглянула на него.
То и дело спотыкаясь, я поднялась в спальню и выдвинула ящик. Под ворохом нижнего белья я отыскала книгу в красном бархатном переплете с удивительным знаком на обложке. Рука коснулась мягкой поверхности, и я вдруг ощутила странное волнение. Мне показалось, что я касаюсь чего-то интимного и таинственного. Вот за этой обложкой скрывается истинная сущность моего любимого. Он вампир, и здесь часть, а может и вся его жизнь.
Трепетно, словно что-то хрупкое и дорогое, я взяла его в руки. Бархат ласкал кожу. Я перестала дышать от нахлынувших чувств.
«Вот сейчас я открою его. И что потом? Хватит ли мне мужества его прочесть?» - думала я в тот момент.
Но пальцы жили своей жизнью отдельно от разума. Я раскрыла дневник и взглянула на текст. Сначала слова, а затем и предложения захватили меня и я больше ни о чем не думала. Я вчитывалась и начисто забыла о времени.
***
Нестерпимая жажда погружала мое тело в агонию. Внутри все жгло, словно в меня кто-то влил горящую смолу. Я с трудом открыл глаза. Сквозь щель, созданную непослушными веками, я смог разглядеть тусклый свет факела, закрепленный на стене. Он освещал небольшое помещение, похожее на склеп. Тут и там в нишах стояли гробы, почти истлевшие от времени.
Я лежал на земляном полу. Странно, мне должно было быть очень холодно. Январь наградил нашу землю суровым снегопадом и необычайно низкой температурой. Но ничего, кроме жажды я не испытывал.
Пытаясь восстановить события предшествующее моему появлению здесь, я ничего не добился. Мои воспоминания были накрыты черным саваном, и все попытки проникнуть под него заканчивались поражением.
Но отчего же мне так хотелось пить? И что я делаю в этом склепе?
Я попытался подняться, чтобы найти хоть какой-то источник влаги. Это далось мне с трудом. Внутри все горело, отчего мое тело не подчинялось разуму. Сильнейшая жажда доставляла дискомфорт. Попадись мне сейчас бочонок с элем, я осушил бы его без промедления.
Я повнимательнее осмотрел небольшой склеп, в котором оказался. Каменные стены были покрыты изморозью, что подтверждало мои недавние мысли. Здесь было холодно, но я этого не чувствовал. Единственное чувство в моем теле – жажда. Язык уже просто присыхал к небу, и внутри мои органы сжимались.
От резкой вспышки боли я упал на колени. Меня скрутило так, словно в живот воткнули нож и пару раз провернули.
Через несколько секунд боль отступила. Только я чувствовал, что она вернется. Оставалось жжение во всем теле. И оно усиливалось. Неизвестно сколько я смог бы продержаться еще. Нужно было срочно отыскать воду.
Я прошел к каменным ступеням, ведущим куда-то вверх. Каждый шаг отдавался приступами жгучей боли. Только на последней верхней ступеньке я смог немного расслабиться. Подъем был закончен и я толкнул массивную дверь. Она легко, словно совершенно ничего не весила, распахнулась, и я почувствовал свежесть. После затхлого помещения чьей-то усыпальницы, это показалось мне просто сказочным подарком.
На улице было темно. Ночь сгустилась, и только снег создавал иллюзию несильного сияния. Я опустился на колени и зачерпнул его в ладони. Холодного покалывания, которое должно было быть, я не почувствовал. Вместо этого я внимательно посмотрел на свою руку. Она не чем не отличалась по цвету от январского снега, покрывающего землю.
Подивившись такой странности, я с жадностью отправил пригоршню себе в рот. Снова не испытав никакого чувства, кроме непреодолимой жажды, я разочарованно присел на корточки. Снег был безвкусен и ни капли не утолил жажду.
Теперь я абсолютно ничего не понимал.
-Ты уже пришел в себя? Удивительно, - услышал я незнакомый голос.
Я обернулся и увидел невысокого пожилого мужчину. В длинном коричневом плаще, скрывающем его тело от пронзительного холода, он был похож на приведение, накинувшее на себя одежду. Один, среди многочисленных надгробий неизвестного мне кладбища, он ужаснул меня. Его тело было одного цвета с белоснежным покрывалом. Если бы не горящие глаза-угли, кожа незнакомца сливалась бы с окружающим пейзажем.