— Повелитель, но ты же регенерируешь раны.
— Нет, мой мальчик. Уже нет. По меркам вампиров — я стар. Но ты молод, и сможешь дать новую жизнь нашему клану. Запомни: кондевилум — залог силы и власти. А теперь послушай меня внимательно. Возьми немедля мою кровь. Всю. Когда я умру, забери наш символ и носи его на шее. С ним ты будешь практически непобедим. Предполагаю, что на тебя будут охотиться, но ты справишься. Все необходимые знания ты получил. А теперь — пей.
Надав откинулся на спину, подставляя свою шею для укуса. Я смотрел на нее, не в силах отвести взгляд.
«Он предлагает мне убить себя и завладеть его силой. Почему же я не могу это сделать?» — боролся с собой я.
— Карл, не теряй времени. Кусай.
Я все еще медлил.
— Сын мой, так надо. Поверь. Я устал. Пришло время уйти мне на покой. Теперь ты займешь мое место. Смелее.
Его голос не терпел возражения. Даже в таком плачевном состоянии, он продолжал оставаться Повелителем, которого я не смел ослушаться. Медленно я склонился над ним, вглядываясь в бездонные глаза. В них светилось облегчение, и я сделал, как он велел.
Мои зубы прокусили кожу, погружаясь в сонную артерию, и я ощутил кровь Повелителя у себя во рту. С каждым глотком по моим внутренностям разливалось тепло. Я не мог остановиться, выпивая жизнь из Надава. Лишь минуту спустя, я оторвался от его шеи.
Глаза вампира заволокло дымкой. Он был практически обескровлен, но губы что–то шептали. Я наклонился и расслышал единственное слово.
«Спасибо».
Надав умер, а тепло в моем теле превратилось в страшный пожар. Я горел изнутри, и этот огонь пожирал меня. Я закричал и скорчился в приступе обжигающей боли. Снова и снова. Среди этого кошмара иногда мелькало лицо Повелителя. Он смотрел на меня своими живыми глазами и улыбался, словно приободряя.
Я не помнил, как забылся. Очнулся лишь, когда наступила глубокая ночь. Я сразу это почувствовал. Встав с земли, я словно заново знакомился со своим телом. Оно было полно сил, и словно принадлежало не мне. Во мне бежала кровь Повелителя.
Я взглянул на тело Надава. Он лежал в том же положении. Глаза были широко открыты, и он устремил свой взор куда–то вдаль. Единственный человек, а точнее вампир, которого я знал в этом мире, покинул меня, предоставляя самому себе. Чувство горечи утраты больно сдавило грудь. Надава больше не было. Тринадцатый Антедилувианин умер. Теперь Повелителем стал я — его единственный потомок.
Я аккуратно снял кондевилум с шеи своего наставника. Одев его, я почувствовал, как в меня вливаются новые силы. Символ приветствовал меня, наполняя собой. Надав обрел покой в Альтдорфе, а я продолжил свой путь. Теперь один.
Глава 4
Я открыла глаза, но никакого света не увидела. Темнота не сменилась на утреннее освещение. Все такой же мрак царил в моей спальне. Я еще раз моргнула и попыталась вглядеться в пустоту. Безрезультатно. Наощупь отыскала выключатель, и ночник вспыхнул приглушенным светом, освещая пространство вокруг.
Была все еще глубокая ночь. Я и сама не понимала, что разбудило меня так неожиданно. Прислушиваясь к внутреннему голосу и ощущениям, я уловила что–то волнующее и, одновременно, пугающее в спальне. Пара глаз следила за мной, кутающуюся в легкую накидку, которой я укрывалась.
Мне понадобилось лишь мгновение, чтобы отыскать источник моего беспокойства. Повернув голову влево, я различила силуэт. Очертания неизвестного были размыты, так как свет от единственного источника в виде ночника не доходил до окна. Но что–то до боли знакомое угадывалось в нем.
Ноги ночного гостя были расставлены, а руки покоились скрещенными на груди. Даже в таком неясном освещении они отсвечивали призрачной бледностью. Мне не составило труда прислушаться к себе, и я уловила знакомые волны чего–то родного и любимого. Я уже знала, кто это был…
— Карлос…
Вот он — такой близкий, и такой далекий. Казалось, стоит только протянуть руку, и все станет на свои места, словно и не было года мучительной разлуки. Но Карлос продолжал оставаться в тени, даже не пытаясь приблизиться или заговорить.
Мы остались на том же расстоянии друг от друга, что и прежде — вечно любящие и любимые, и навсегда в разлуке. Слишком непреодолимы были обстоятельства, разлучающие нас.
Что–то овладело мной. Возможно, это был импульс, порыв, но я протянула руку, словно стараясь дотянуться до своей несбывшейся мечты, призрака. Лишь на мгновение мне показалось, что он наклонился вперед, навстречу моему касанию, но тут же все стало, как прежде — неясные очертания силуэта на фоне окна и тьма, окутывающая фигуру.