Вскоре редкая цепочка красных поравнялась с левым углом сектора стрельбы пулемёта.
- Ну, Юра! Ну же!!!- резкими выдохами, на бегу, прокричал капитан.
Пулемёт молчал.
Цепь красных сжалась, полыхнула залпом_ и начала откатываться к подножью холма. За ним была тайга. Но это был уже середина сектора стрельбы пулемёта...
И он ударил! Ударил сдвоенным: ту-туп!
- Давай-давай! - капитан кричал и смеялся.
Ту-туп!
-Золото ты моё!
Ту-туп!
- Родной! Не подведи!
Длинные, голубые, как молнии, струи пламени из-под брёвен разметали цепь красных. Трассирующие пунктиры выстрелов пулемёта вонзались в черноту фигурок, ломали их стройность.
Два пунктира - фигурка замирала, сгибалась, падала...
Два пунктира - фигурка отлетала назад и исчезала в траве...
Два пунктира...
Одна фигурка поползла - два пунктира!
Два пунктира...
Красные поняли, что попали в засаду. За несколько секунд они потеряли пятерых! Это конец! И тут...
Из их рядов, длинными прыжками, к пулемёту кинулся человек в черном бушлате и бескозырке. Матрос! Он не бежал - летел! Обе его руки были подняты вверх, как будто он собирался сдаваться. В обеих его руках что-то белело!
- Гранаты! Берегись! - пластуны открыли ураганный огонь по бегущему.
Тщетно! Он летел, как заговоренный! Ленточки бескозырки матроса победными вымпелами трепетали за его спиной! Ещё прыжок и...
Р-р-рык! Длинная очередь пулемёта перерезала матроса пополам. С размаху он ткнулся лицом в камни, и, проехав по инерции метр, замер.
В руках убитого рванули заряды! Тело подбросило на месте, голова, оторванная взрывом, отлетела и, прокатившись вниз по склону, застряла в бочажке с ржавой водой, которая мгновенно окрасилась в бурый цвет. Бескозырка, рассеченная осколками, подлетела в воздух и упала на брёвна, показав надпись на истрепанных черных лентах. Там, блеклой позолотой, траурно, как на старом венке, проглядывалось имя корабля: "Гангутъ".
Короткое замешательство у подножия холма... И яростный залп ударил по пулемётному гнезду! Красные стреляли сериями, целясь в бойницу, под брёвна, откуда недавно било смертельное для них, пламя.
Пулемёт молчал.
И снова цепочка черных фигурок, огрызаясь огнём, начала обтекать подножье холма в направлении тайги.
-Цельсь в крайнего! Все разом! - просипел капитан.
Залповый огонь пластунов обездвижил, по очереди - одну за другой, ещё две фигурки.
Пулемёт молчал.
Ответный огонь красных был убийственно точным. Вскрикнул, схватившись за голову, унтер-офицер Скуратов. К нему кинулся поручик Бекетов. Но, через секунду, Саша Скуратов, уроженец Екатеринослава, начинающий поэт-романтик, умер.
Взгляд капитана выхватывал фрагменты страшной картины боя. Слева, из-за небольшого пня продолжал стрелять юнкер Пружинский. Вот поднялся из травы унтер-офицер Сыриков. Голова его была вся в крови. Два раза выстрелив, он упал и перекатился в сторону. Место, где он только что был, всплеснулось пылью нескольких ответных попаданий. Снова его подъем из травы, снова выстрел... пылевой всплеск ответного огня... Серое лицо рядового Никоненко: небольшое отверстие над правой бровью - убит... Блестящие гильзы в траве...- Господи! Почему так блестят?!.. Кровь на траве...Оболочка от перевязочного пакета. Снова кровь... Чьи ноги в сапогах дёргаются?... Лужа крови...
Капитан выстрелил в мелькнувшую совсем рядом черную куртку и упал, укрывшись за убитым Никоненко. В ответ два раза сверкнуло и два раза дернулось тело убитого, приняв пули. Выставив маузер над трупом, капитан выпустил половину обоймы в сторону чекиста. Тот, тонко закричав, подскочил зайцем, замер на мгновенье и медленно стал оседать в траву. Капитан снова, тщательно прицелившись, выстрелил. Пуля, попав в лицо обладателю куртки, оторвала часть скулы - кровь фонтаном ударила вверх и в сторону, залив лицо капитана - так близко он был...
Черные фигурки снова сошлись кучкой и блеснули огнём. И тут капитан увидел, что от черноты лежащего на холме бревна откололась какая-то точка. Как будто, испуганная выстрелами, взлетела ворона. Моргнув, капитан потерял её из вида...
Оранжевый шар разрыва накрыл кучку красных! Граната! Это была граната, которую бросил прапорщик Валеулин.
Шар, не успев погаснуть, был прошит серебристо-синими стежками трассеров. Пулемёт бил длинными очередями. Черные фигурки заметались! Они падали и ползли, укрываясь от убийственного кинжального огня, но, нанизанные на серебристые нити пулемётных очередей, замирали навсегда....
Торопливый, злой стук пулемёта резко оборвался. Вслед ему, почти сразу, три раза стукнули выстрелы револьвера, кто-то закричал, и воцарилась тишина. Бой закончился.
Туман рассеялся, и можно было оглядеться...
__________________________
Туман рассеялся, и можно было оглядеться.
Обелиск был весь влажный от выпавшей росы и капель тумана. Капли влаги отражали свет зари и, казалось, что памятник сияет розовым светом, идущим из его снежно-белой глубины. Сияет и плывет на синей полоске нижней окантовки... Виктор и дед заворожено смотрели на эту игру красок.
- Сейчас ничего не изобразить - мокро ведь... - дед оглянулся на Виктора.
- Согласен. А у меня к вам плохая новость! - Виктор решил сразу брать быка....
- Что ещё? - дед нахмурился.
- Нет у меня, Матвеевич, никаких эскизов! Никак не мог... - Виктор, выпалив это, почувствовал облегчение.
- Ба! И делов-то?! - как-то облегченно засмеялся дед. - Это мы сейчас мигом исправим! - Предлагаю на двух сторонах скрестить карабин и шашку, а на двух других изобразить их знамя.
- Кого "их"? - Виктор удивленно посмотрел на Матвеевича.
Дед дёрнулся, сглотнул и скороговоркой: - комсомольцев знамя должно быть, а как же ещё? Таким изобразим - особым...
- Нет, знамя надо обычное - красное. И надпись надо положить на нём. Обязательно надпись! Как в кино: "За Власть Советов!" И чтобы полотнище было изогнуто, как будто на ветру оно... - Виктор говорил это убеждённо и напористо.
- Добро, Михайлович! - дед, сгорбившись и как-то суетливо, обежал обелиск, осматривая его стороны. - На каких сторонах что рисовать?
- На стороне, что обращена к входной калитке палисада - знамя. И надпись: "За власть Советов"! Ну, а на боковых от неё скрестить карабин и саблю. Сможете? - Виктор почувствовал, что дед уже примерился к работе.
- Я начну, когда просохнет. А пока пойду чайку испить. Не желаете? - дед говорил это, выходя из палисада.
- Я домой. Встретимся часа через три? - Виктор уже думал, что позовёт к обелиску Василия Николаевича, чтобы похвалиться.
На этом они расстались.
К обеду, позвав Василия Николаевича, Виктор пришел к обелиску. К его великому удивлению, дед уже работал. Стоя на стремянке, он быстрыми и точными штрихами набрасывал изображение короткой винтовки, которая пересекала крест-накрест нарисованную уже шашку.
Виктор залюбовался красивым изображением шашки и не слышал, как сзади подошел Василий Николаевич.
Тот, постояв немного сзади Виктора, степенно обошёл обелиск, посмотрел на пирамидион и довольно кивнул.
- Красивая работа, Матвеевич! Талантище, прямо! - его взгляд, рассматривающий изображение шашки, был восхищенным.
И действительно, шашка была нарисована мастерски. Детали устройства этого грозного оружия были изображены до мелочей. Даже на рукоятке, почти у самого клинка, угадывалась потёртость позолоты, какая бывает от частого употребления клинка в бою...