Гитара уже гремела вовсю, волной вздымая мелодию зажигательного танца. На пике звучания щедро посыпались хрустальными капельками флажолеты и пиццикато, украшая мелодию яркими красками. Дробный перестук каблучков и ускорившиеся до невозможности хлопки со страстной и выразительной игрой кистей рук слились в нечто настолько грандиозное, что заворожённые действом зрители не могли оторвать взглядов от сцены и сидели не дыша.
Последний аккорд резко рухнул с вершины крещендо, истаивая глуховатым послезвучием в дальних углах зала. Одновременно с этим погас свет на сцене и наступила совершенная тишина. Один лишь музыкант сидел в круге света посреди тьмы. На его побледневшем лице возбуждённо сияли глаза, а лоб покрывали мелкие бисеринки пота. Он отёр их тыльной стороной ладони и тихо вздохнул.
Тотчас, словно откликаясь, со всех сторон послышались вздохи, а затем зал взорвался аплодисментами и восхищёнными возгласами. Кто-то попытался одобрительно присвистнуть, но на него шикнули с нескольких сторон, и свистун умолк.
Вспыхнул свет, показавшийся после темноты особенно ярким. Некоторые особо восторженные завсегдатаи заведения, не удержавшись, подошли к музыканту, чтобы пожать ему руку в знак признательности. На сцене было пусто, но никто даже и не обратил внимание на отсутствие искусной танцовщицы.
- Да… - восхищённо протянул Серый. - Честно говоря, не ожидал подобного, да ещё и здесь.
- Неплохо, - задумчиво согласился Воронин. - Хоть я и не большой поклонник, да и, признаться, не очень-то разбираюсь в музыке и танцах, но и меня проняло…
- Поверь, я в этом немного понимаю, - усмехнулся Серый. - Такого техничного и своеобразного исполнения мне не доводилось слышать никогда раньше, а уж танец… это просто невероятная магия движения! У меня после него осталась какая-то опустошённость что ли… я словно выжатый лимон.
Кинув на собеседника быстрый взгляд, он неожиданно предложил:
- Давай пригласим музыканта к нам за столик - посидим, познакомимся поближе, а то в кабинете у советника мы даже толком и не пообщались?
- Да я не возражаю. Кстати, может у него разузнаем что-нибудь любопытное об этом городе, о внутренней политике и вообще, неплохо было бы знать, откуда здесь ветер дует.
- Это вряд ли получится.
- Почему же?
- Так он же сам тут недавно появился.
- Ну и что? Всё же раньше нас, - не сдавался Воронин.
С сомнением покачав головой, Серый уточнил:
- Не забывай, что он музыкант и весьма одарённый, небось, день и ночь на гитаре играет, совершенствуется. Такие люди живут в своём собственном мире, порой даже не замечая, что творится вокруг.
- Ладно, там видно будет.
Серый подошёл к музыканту, поздравил с великолепным выступлением и пригласил:
- Давай, приятель, пошли к нам за столик, мы же тут, так сказать, друзья по… ну, в общем, есть о чём поговорить.
- Спасибо. Только мне ещё нужно немного повеселить народ, а потом, если дождётесь, подойду.
- Конечно, дождёмся. Да, и позови с собой эту девушку, которая так замечательно танцует. У вас с ней просто феноменальный дуэт!
- Спасибо, я передам ей ваши слова…
- Слушай, давай сразу перейдём на “ты”, если не возражаешь? - предложил Серый. - Мы же все трое практически тёзки.
- Хорошо, - согласился музыкант. - Только Инга всё равно не придёт.
- Почему?
- Здесь так не принято, - пояснил музыкант. - Да и она сама не захочет, уж извините… в смысле, извини.
- Ну что ж, - Серый с сожалением пожал плечами. - Ну хоть ты с нами посиди, окажи поддержку новичкам.
- Договорились.
Вернувшись на место, Серый кивнул Воронину, подтверждая согласие музыканта, и они вернулись к уже остывшей утке, отдавая должное умению местного повара.
Постепенно жизнь в ресторане вернулась в своё обычное русло. Возобновились разговоры, и зал наполнился монотонным приглушённым гомоном, в котором выделялась чистым звуком лишь гитара, наигрывавшая фоном лёгкие джазовые мелодии. Вновь забегали между столами бойкие официантки, торопясь подать особо нетерпеливым посетителям напитки и фирменное блюдо. На помосте появились томные девицы в полупрозрачном неглиже и принялись привычно отираться у отполированных шестов, пытаясь попасть ленивыми движениями в ритм музыки. Вечер входил в обычную колею.
*
Сидя в своём кабинете с задёрнутыми шторами, Перец сосредоточенно чистил разобранный пистолет и размышлял. Он не любил перемен, особенно, если они были неясными. А в последние дни происходило именно это. Долгие годы в долине не появлялось никого извне, жизнь наладилась, и всё шло своим чередом. Но вот, как снег на голову, откуда-то свалился музыкант. И ладно бы какой паршивенький, а то ведь крутой - это Перец сразу почувствовал после его первого же выступления. На вид невзрачный, хлипкий да и силой воли не похвастает, а когда берёт в руки свою гитару, словно преображается, будто в нём стержень какой невидимый появляется. Музыку играет не простецкую, да ещё и как играет! Вон даже ресторанные забулдыги, которые приходят в “Красную утку” напиться да подраться, как слышат его игру, за выпивку забывают и сидят - слушают, слушают… лица задумчивыми становятся, а в глазах мысли шевелятся… думают, значит. А вот этого-то как раз допускать нельзя, потому как человек думающий, как известно, становится опасным и непредсказуемым. С такими, обычно, одни проблемы возникают и их приходится решать.
Тщательно вытерев руки от смазки, Перец уверенно надел на ствол возвратную пружину, присоединил затвор к рамке, поднял флажок предохранителя вверх и мягким движением вставил магазин в рукоятку пистолета до щелчка. Эту процедуру он всегда выполнял скрупулёзно и чуть ли не с любовью. Впрочем, этого чувства он не испытывал ни к кому, разве что к оружию.
Заперев пистолет в сейфе, Перец вымыл руки, задумчиво посмотрел на полупустую бутылку, стоявшую на угловой тумбочке, затем отрицательно мотнул головой и вновь уселся в кресло.
Да, с музыкантом всё было не так просто, как казалось Гунару. Советник рассчитывал с его помощью укрепить в Городе собственную власть, просчитывая всевозможные комбинации. Он хотел прикормить его и сделать, так сказать, придворным музыкантом, работающим на заказ власти, и таким способом исподволь влиять на мысли и настроения горожан. Но Перец прекрасно понимал, что это палка о двух концах - у этих гнилых интеллигентов в мозгах такая каша, что они и сами толком не знают, чего от себя ожидать. Поэтому, хоть советник по гражданскому праву и приказал музыканта не трогать, Перец для себя решил осторожно, чужими руками на всякий случай избавиться от этой проблемы. Теперь нужно было только придумать, как провернуть дело так, чтобы выглядело как нападение повстанцев или, допустим, личная месть кого-нибудь из горожан, хоть и непросто это было… А тут, как назло, ещё двое новичков объявились. Правда с этими вроде бы всё должно быть несколько проще: здоровяк походил на настоящего бойца, а такие много не думают. Было бы совсем неплохо заманить его в свою команду, только слабину найти. Второй же, скорее всего, обычный жулик, а может, даже и бандит, хотя и с хитрецой - таких Перец нутром чуял, как родственные души, поэтому проблем с ним тоже не предвиделось. Хотя… как-то уж очень подозрительно скоро они появились вслед за музыкантом, и кое-какие мелкие нюансы в их рассказах настораживали. Вроде бы между собой и не знакомы - это он почувствовал бы сразу. Да и Леон в подробностях живописал, как он обнаружил беспомощного музыкантишку на берегу реки, где того чуть-чуть чичура не сожрала, а Леону он доверял - не раз вместе в разных передрягах побывали, о которых и рассказывать не хотелось. Так что всё вроде бы сходилось, только вот ощущение, что пришельцев всё же что-то связывает незримой нитью, осталось. Своей “чуйке” Перец доверял безоговорочно, может быть, даже больше, чем самым убедительным доводам. В непонятной связи новичков крылась какая-то загадка, а загадок он очень не любил, даже побаивался.