— Простите, извините мою оплошность! Я случайно! — запричитала я, охая и немедленно сгорая от стыда. — Вы сильно ушиблись? Я право не хотела…
По виду мистер Стен не получил существенных повреждений, кусты заметно смягчили его падение со второго этажа, впрочем, нанесли необратимые повреждения одежде и оставили после себя царапины в некоторых местах. Я протянула несчастному руки и кое как кряхтя и поругиваясь на остроту шипов, нам удалось вытащить мистера Стена из цветочной ловушки.
— Что здесь происходит? — раздался строгий голос над ухом, а я поняла — все кончено. Я пропала под градом надвигающейся неминуемой длинноволосой катастрофы. И ведь предупреждал не попадать в ситуации, которые могут скомпрометировать честное девичье имя, а все равно попала. Но разве я виновата? Несмотря на осознание своей полнейшей невиновности, у меня задергался один глаз. А грудная клетка, казалось, окончательно прилипла к позвоночнику, не решаясь делать вдох в присутствии подозрительно непроницаемого жениха. Изодранные труселя мистера Стена продолжали развеваться на ветру как пострадавший в морских боях пиратский флаг, но я старалась туда не смотреть, дабы не углядеть чего-то для чужих глаз совсем не предназначенного.
— Йогой занимаетесь? — отстраненно прозвучал следующий вопрос, настолько равнодушно, что стало понятно, что в нем таилась скрытая угроза. Чувствуя себя барашком на заклании я пояснила.
— Нет, что Вы! Мы окна мыли. Я пошла за водой и случайно прихлопнула мистера Стена. А тут вот… розовые кусты. — Торопливо проговорила я, чтобы избежать недопонимания.
Наконец, мне на помощь прибежала одетая, но все равно всклокоченно-озабоченная и до сих пор краснеющая Клозель. И вдруг… до меня стал доходить смысл происходящего. Я переводила взгляд с мистера Стена, нелепо застывшего в нелицепристойном виде с розой в руках, на мою наставницу с пылающими щеками, словно набравшую в род воды, от такой щекотливой ситуации. Оба педагога неотрывно смотрели друг на друга, будто остальной мир в этот момент внезапно перестал существовать. Мне стало ужасно неловко, что я невольно вмешалась в… э-э-э… контакт двух явно близких по духу и стилю воспитания подросшего поколения людей. Своими действиями, словно медведь, наступивший на цветочную поляну, могла передавить все цветы, тьфу ты, нарушить личную жизнь людей, имеющих право на счастье. Я настолько была окрылена своими открытиями, что не заметила бревна, норовившего проткнуть мой глаз.
Между тем, Ратмир, глядя на смущенных знатоков приличных манер, громко хмыкнул и пожелал удалиться, не учиняя мне дальнейших разборок. Я же, зардевшись, еще раз извинилась и поспешила оставить парочку наедине решать проблему обнажившейся тайны.
Глава 12 — Продолжение истории с карнизами
С Кловесом мы вновь изучили собранные находки. Мне было весьма приятно, что рядом со мной оказался человек, способный ощутить вместе со мной радость открытий. Кловес, казалось, тоже весьма доволен и полон энтузиазма. И еще… я поняла, что у меня неожиданно появился друг, как будто судьба решила подбросить мне утешение. Почему-то в преданности Кловеса я нисколько не сомневалась.
Сама же с щенячьим восторгом, продолжала прыгать вокруг увеличительной машины как засидевшаяся дома псина, которую наконец, вывели на свежий воздух. Как ни странно, неожиданно я стала лучше понимать саму себя. Сидя в пыльных, пронизанных академическим духом, аудиториях Изыскариума, я изучала предметы как… мертвые вещи, поддающиеся лишь мысленному анализу. Я их не чувствовала, не проникалась сполна, любуясь только их эстетической красотой, я не вникала в их истинную природу возникновения. Я обращалась с ними, как с математическими объектами, подставляя их в уравнения и получая нужные результаты.
Насильно попав в громадный лес и ощутив все величие дикой и такой… проникновенной природы, я поняла, что каждая моя частичка откликается на какой-то глубокий природный зов. Я словно начала заново дышать. Мне было неловко от собственных мыслей, я силилась оттолкнуть от себя удовольствие от ощущения первозданного места как от надоедливого поклонника, дежурившего под моими окнами. Он и дежурил… этот яркий зеленый и какой-то монументальный лес, врывавшийся внутрь меня, забирающийся под кожу, проникающий в легкие и сердце… стоило выглянуть из окна. Мне было стыдно за то, что я могу получать наслаждение от такой чуждой для меня среды, предавать свои настоящие желания, забывать про амбиции быть ученым. Однако маленькая мысль тоненьким голоском незримо из глубин души напевала песню, что мне весьма по душе это казавшееся трагичным приключение.
И даже Ратмир… храни меня праотцы, не вызывал какого-то тотального отвращения. Хотя я всеми силами своего разума (который так сильно ценит мой профессор, каждый раз подчеркивая, что я добьюсь небывалых высот в исследовательском русле) пыталась наделить его демоническими чертами и увидеть в нем черта, волокущего меня в пучину ада. Он и сам был виноват в этом, применяя ко мне грубые методы воздействия. Хотя, сейчас я уже не могла сказать, что случай в озере был настолько плох. Во-первых, я увидела прекрасный природный объект воочию, а не на картинке в учебнике. Во-вторых, где и в какой аудитории я бы могла ощутить тот непередаваемо соленый вкус, ворвавшийся без спросу мне не только в рот, но и в нос. Заставивший меня поперхнуться, но и ощутить эту жизнь здесь и сейчас, сполна… Правда говорят, что погружение под воду обновляет. На какой-то момент я действительно ощутила себя слитой с этой средой, как и хотел Ратмир. Ратмир…
Все же не такого обращения с собой я ожидала. Я не шарнирная кукла в руках кукловода! Укуси меня дикий шмель, но мне очень хотелось поговорить с ним начистоту, исключая навязчивые идеи про необходимость женитьбы. Увидеть перед собой простого человека, такого, как Кловес, например. Отзывчивого, мягкого и готового быть искренним. Но… дери леший этого истукана с выплескивающимся из берегов самомнением!
Он знает про лес нечто особенное и мог бы поделиться этим знанием со мной. Если бы захотел… Кооперация: он проводник, я исследователь… Я даже представила себя активно жестикулирующую руками и с придыханием шагающую впереди процессии, вооруженной сачками, банками и лупами. Еще дальше впереди вышагивал Ратмир, указывая нам путь к запретным далям и возмущенно бормоча себе под нос проклятья в сторону ученых. Загляденье!
Как жаль, что единственный человек, который мог прояснить многие лесные тайны, обладает лишенным гибкости восприятием. Как неотесанный дикарь… Ну а я не намерена играть в брачные игры. Мы не пара ярких птиц, призывно махающих друг перед другом разноцветными хвостами и поющими заливистые трели. И если Ратмир не понимает… Мне придется нанести ему несколько ловких ударов клювом. Тьфу ты! Ну что за птичьи ассоциации появились в моей голове! Немедленно всплыл образ нас с женихом в виде двух соек, дерущихся за кормушку с кормом. Весьма мерзкое представление, хочу вам сказать.
— Ты что загрустила? — вывел меня из размышлений мягкий голос Кловеса, сидящего в моей комнате с лупой. — Пошли, покажу еще одно интересное местечко. Ты точно такого никогда не видела!
Как заправские шпионы мы по одному выскочили за дверь, предварительно выглянув в коридор, чтобы убедиться, что тирана рядом нет. Кажется, он куда-то уехал, тем лучше.