— Оживление? — не выдержал и пробубнил мой набитый рот.
— Да. Оживление. Пробуждение. От животной формы к чему-то высшему, — перевязанная рука Ратмира поглаживала мой живот и ноги до колен. — Только в естественной природе эти процессы длятся тысячи лет, сотни тысяч…
— А здесь?.. — выдохнула я, понимая, что мы подбираемся к сути, и от волнения заерзала на месте.
— Не двигайся так, — раздался сзади сдавленный смешок. — А то я не смогу рассказывать…
— Рассказывай, — скомандовала я, замерев и обратившись в слух. Если честно, мне приходилось тоже нелегко. Тончайшая ткань и отсутствие нижнего белья сделали свое черное дело. Я чувствовала все слишком хорошо. Чрезмерно четко. Как будто одежды не было вовсе. Но я не дала пагубным мыслям захватить себя. Мне надо было добраться до истины.
— Здесь особое место, Алёна. Особый лес. Здесь все протекает быстрее. Ускоренная эволюция, это и есть конвалюция. Нет, не так… — он на секунду задумался, отпустив вилку и запустив руку мне в волосы. — Теория эволюции — это учение, согласно которому живой организм приобретает новые черты, приспосабливаясь к окружающему миру, встраиваюсь в него, словно в матрицу, меняя форму, подгоняясь как ключ к замочной скважине окружающей жизни…
— А конва… люция? — голос предательски дрогнул от волнения. Я перестала есть и рука потянулась к стакану с водой.
— Мы считаем, что это просто возвращение к сути. Оживление. Оживление до разумного состояния. Это не приспособление к среде обитания. Это возвращение к тому, что и должно быть… — его черные глаза неотрывно смотрели на меня. Я повернулась боком и заглянула в его сосредоточенное лицо. Глаза словно два отверстия в иной мир… слишком внимательные. Слишком тягучие. А голос — слишком хриплый. — К тому, что есть во всем сущем. Приближение к разуму. Открытие одухотворенности. У каждого оно свое.
— То есть… волты разумны? — затаив дыхание спросила я. Новая разумная раса! Помимо людей! Вот будет переполох в научном сообществе, когда все об этом узнают. Как бы все это рассказать, выбравшись из лесной ловушки… И сохранив при этом разум (про честь я благоразумно помалкивала).
— Да. — Был его ответ и мое сердце дрогнуло, провалившись туда, где переваривался помидор. — Разумны. Но разум на каждой стадии имеет свои границы. Волты образуют первобытное сообщество. У них своя культура, свои орудия труда. Рисунки. Речь. Но…
— Но что? — попыталась я вывести его из задумчивости, когда, казалось, темный взгляд обратился глубоко внутрь, а по лицу пробежала мрачная тень.
— Они не могут овладеть письмом. Как мы ни старались, уже давно…
— Быть может, вы просто их неправильно учите, — беспечно произнесла я, громко хрустнув огурцом.
— Быть может… — хрипло шепнул он, поворачивая мое лицо к себе. — Ты им поможешь.
— Что ты имеешь… — не понимающе спросила я, но резко осеклась, почувствовав что мужская рука пробралась под мой зад и исследует то, что прикрыто одним слоем шелковой ткани. — Эй! — возмутилась я, зашевелившись и пытаясь спрыгнуть с коленей вбок. Однако негодяй держал крепко, а перевязанная рука оказалась неожиданно ловкой и настойчивой. И слишком невоспитанно наглой, вызывая внизу меня мутные ощущения и хлюпающие звуки, подобающие разве что садовому слизняку. Пытаясь уйти от прикосновений я инстинктивно привстала, не ожидая, что в этом вынужденном действии скрывается какой-то подвох. Однако моего небольшого движения хватило, чтобы рука резко дернула ткань платья вверх, оставляя мои стратегические места совершенно беззащитными.
Я подпрыгнула вверх, а потом, не удержав равновесия, ухнула обратно вниз. И опустилась весьма удачно. Для Ратмира. Моментально ощутив внутри себя нежданного гостя.
— Леший! — выкрикнула я от неожиданности, выпуская из рук огурец, который резво отпрыгнул в лоханку с салатом. Подозреваю, что пару кусков выскочили у меня и изо рта, запоганив окружающие закуски.
— Мне очень приятно, что ты меня так называешь, — раздался смешок сзади.
Захотелось огреть его чем-нибудь тяжелым, например, стоящей неподалеку салатницей, но прежде я совершила попытку пресечь начавшееся бесчинство. Так и знала, что сидение на коленях ничем хорошим не закончится! Я резко приподнялась вверх и поднималась бы и дальше, но тяжелая рука, держащая меня за талию, пресекла движение. Я снова упала вниз, так и не преодолев наше соединение. Снова резко поднялась и мужская гордость почти покинула мою девичью поруганную натуру, но сильные пальцы вновь удержали мое движение на этом самом "почти". Почти до конца… И снова вниз до упора.
— Что за!!! — закричала я в негодовании, чувствуя себя полностью обдуренной и готовясь услышать сзади издевательский смех. Но смеха не последовало, а лишь тяжело сопение. Вероятно обладателю сопения уже было не до смеха и он трепетал от нахлынувших чувств. Хотя, положа руку на сердце, мне казалось, что этот субъект начисто лишен романтики и способен лишь на трепет тела.
Самое удивительное, что мое тело продолжало действовать инстинктивно в попытках совершить бегство от непрошенного вторжения и также продолжало натыкаться на сдерживающую преграду, падая назад снова и снова. Со стороны явно казалось, что я сама решила попрыгать на мужских коленях. Внутри закрутилось теплое томление, дыхание сбилось, я хотела еще раз закричать от возмущения, но мой рот почему-то выдал невнятное сопение. Волосы растрепались, мокрый лоб обдувало движение воздуха вокруг меня. Или меня внутри воздуха.
В конце концов, я сдержалась и замерла, привыкая к своему новому состоянию. Состоянию… несвободного тела. Или души. Я окончательно запуталась, задохнувшись от бешенного сердцебиения. Чувствовала себя индюком, пойманным в клетку и насильно выкармливаемым для зажари… ритуала. Вроде и кушать охота, и еды слишком много. Место, полное тайн и загадок, что так манило, мутило разум и заставляло сомневаться, кто я и что хочу. А сзади все-таки послышался смешок.
— Успокоилась? — спросил смешок и начал оглаживать мою кожу на животе и вокруг бедер. А я сидела тихо, как притаившаяся мышь, тонко прислушиваясь к этим ощущениям, ровно как и к тем, что были внутри меня. Нельзя сказать, что они неприятны… Возможно, наоборот? Но разум терять нельзя, это я знала точно. Ровно как и волю…
Потом… потом он поцеловал меня в спину. Нежно, чуть слышно, щекотно. Щекотно настолько, что я невольно втянула плечи и заерзала на коленях, вызывая новую порцию смешков и сопений у мучителя. Он вновь проделал трюк, легко коснувшись губами шеи и вызывая новую дрожь неискушенного девичьего тела. Мерзкий провокатор! Я привстала, намерившись воспользоваться случившейся паузой и проверить хорошо ли меня держат в руках.
Держали крепко, даже очень. Но мучителю надоело играть со своей добычей, это я моментально поняла, кожей почувствовав изменившееся настроение. Ему нужно было больше, решительней, сильнее… На миг мне показалось, что сейчас он приподнимет меня и ткнет лицом прямо в рыбные завитки и помидорный салат, положив на столе. Но как истинный рыцарь Ратмир не стал так позорить свою даму в прекрасный свадебный день. Он просто зажал меня в талии пальцами как удав, не давая больше ерзать и совершать поползновения в сторону. Сделал несколько сильных движений снизу, управляя мной, позволяя себе делать то, что хочется… Не спрашивая, не прося разрешения. Я ощутила себя податливой куклой, но разве я страдала от этого, задавалась лишь вопросом в очередной раз… И резким движением, притянув меня к себе и поддаваясь вперед, как будто снося, убирая какую-то преграду внутри, пробивая до самой сути, он удержал меня в этом… слишком близком, слишком тесном, слишком… интимном положении, откидывая голову назад с невообразимым хрипом.