Андре-Луи остался ждать графиню. Просторный вестибюль был заполнен мелкопоместными дворянами и младшими армейскими офицерами. Последние представляли собой довольно пёстрое сборище: многие щеголяли в мундирах, пошив которых сделал их банкротами; наряды прочих находились в разных стадиях изношенности — от ещё модных и чистых до протёртых и заляпанных, потерявших всякий вид. Но все, кто их носил, держались с высокомерием и заносчивостью самых надменных аристократов.
Андре-Луи равнодушно сносил холодные взгляды и монокли, нацеленные на его ненапудренные волосы, простой костюм и высокие сапоги для верховой езды. Правда, терпеть пришлось недолго. Госпожа де Плугастель не заставила себя ждать. Дружеская улыбка и тёплое приветствие знатной дамы заставили менее знатную публику подавить презрение к её незадачливому гостю.
— Мой дорогой Андре! — Она положила узкую ладонь ему на предплечье. — Наверное, вы принесли мне новости о Кантене?
— Ему сегодня лучше, сударыня. И настроение, по всем признакам, поднялось. Сударыня, я приехал… Откровенно говоря, я приехал в надежде повидать Алину.
— Значит, не меня, Андре? — спросила она с ласковым упрёком.
— О, сударыня! — Его негромкий возглас выражал одновременно и протест, и смущение.
Графиня всё поняла и вздохнула.
— Ну-ну, мой дорогой. А тебя не пропускают. Ты впал в немилость. Господин д'Артуа недоволен твоими политическими взглядами и относится к тебе не слишком дружелюбно. Но скоро это станет неважно. Ты вернёшься в Гаврийяк и, возможно, я когда-нибудь приеду с тобой повидаться… — Она оборвала себя. Её глаза задержались на его узком умном лице, и в них появилось выражение печали и нежности. — Подожди здесь. Я приведу тебе Алину.
Приход Алины вызвал среди толпящихся в вестибюле новый всплеск интереса. Вокруг зашептались, и чуткое ухо Андре уловило обрывки фраз: «…Керкадью… Госпоже де Бальби придётся получше следить… Придётся поработать мозгами, которых у неё не так уж… Увядающая красотка…»
Намёки на мадемуазель де Керкадью были неявными, но Андре-Луи при мысли, что её имя уже на устах дворцовых сплетников, внутренне задрожал от гнева.
В своём платье из коралловой тафты, с богатой вышивкой вокруг декольте Алина была ослепительна. Она немного запыхалась, словно бежала сюда бегом.
— Я только на минутку. Я ускользнула тайком, только, чтобы перемолвиться с тобой словечком. Мадам будет недовольна, если я пропаду надолго. — И она мягко упрекнула Андре-Луи за неблагоразумие, лишившее его расположения их высочеств. Но он может положиться на неё. Она приложит все усилия, чтобы помирить его с принцем.
Андре-Луи отнёсся к этому предложению прохладно.
— Алина, я не хочу, чтобы ради меня вы оказались в долгу у кого бы то ни было.
Она рассмеялась.
— Право слово, сударь, вам следует научиться обуздывать свою гордыню. Я уже говорила с монсеньором, хотя пока и не слишком успешно. Я выбрала не очень подходящий момент. Это из-за… — Она вдруг запнулась. — О нет. Я не должна вам об этом говорить.
Губы Моро изогнулись в насмешливую улыбку, которую она так хорошо знала, но взгляд оставался серьёзным.
— Ну вот, у вас уже появились от меня секреты.
— Нет-нет. В конце концов, так ли это важно? Их высочества более скрытны, чем обычно, потому что сейчас в Кобленц приехал тайный эмиссар Национального собрания.
На лице Андре-Луи ничего не отразилось.
— Тайный эмиссар? — переспросил он. — По-моему, это секрет Полишинеля.
— Ну, едва ли это так. Во всяком случае, эмиссар полагает, что о его пребывании здесь никому не известно, кроме курфюрста, к которому он приехал.
— И курфюрст его выдал?
Алина, как оказалось, была неплохо осведомлена.
— Курфюрст попал в щекотливое положение. Он конфиденциально сообщил о визите господину д'Антрагу, а господин д'Антраг, разумеется, рассказал обо всём принцу.
— Я не понимаю, какая необходимость в сохранении тайны. Вам известно, кто этот эмиссар?
— Думаю, он какая-нибудь важная особа, не последняя в Собрании.
— Это естественно, раз он приехал в качестве посла, — сказал Андре-Луи и спросил с притворной ленцой: — Полагаю, ему никто не намерен причинить вред? Я имею в виду господ эмигрантов.
— Как бы не так! Неужто вы воображаете, что ему дадут просто так уехать? Один нашёлся щепетильный, полковник де Бац — он высказался в пользу того, чтобы отпустить эмиссара, но у полковника какие-то свои на то причины.
— И они знают, где искать этого человека?
— Разумеется. Его выследили.
Андре-Луи продолжал вяло любопытствовать:
— Но что они могут предпринять? В конце концов, этот эмиссар — посол к здешнему государю, следовательно, персона неприкосновенная.
— Да, Андре, с точки зрения обычных законов, но не с точки зрения господ эмигрантов.
— Но они ведь гости курфюрста, правда? Значит, придётся считаться с законом.
Милое лицо девушки помрачнело.
— Они разделаются с ним так же, как его приятели разделались с нашими.
— Что показывает отсутствие существенных различий между теми и другими. — Андре-Луи засмеялся, чтобы скрыть глубину своей заинтересованности и тревоги. — Ну-ну! Вот пример бессмысленной глупости, за которую они могут горько поплатиться. Им и в голову не приходит, что они злоупотребляют гостеприимством курфюрста, что их выходка может обернуться для него серьёзными неприятностями… Алина, вы сказали, что в этом затеваемом покушении замешаны принцы?
Алина встревожились. Хотя Андре-Луи говорил тихо, его голос дрожал от негодования.
— Я была слишком откровенна с вами, Андре. Забудьте о том, что я рассказала.
Он пожал плечами.
— Что изменится, если я буду помнить?
Тема была закрыта.
Алина могла бы сообразить, что изменится, если бы захотела и смогла проследить за своим возлюбленным после того, как они распрощались. Лишь только она вернулась к своим обязанностям, как Андре-Луи немедленно покинул дворец и галопом поскакал назад, в город. Оставив лошадь в конюшне «Трёх корон», он поспешил на маленькую улочку, огибавшую Либфраукирхе, моля Бога, чтобы успеть вовремя.
Примчавшись на нужную улицу, он убедился, что его молитва услышана. Он не опоздал, правда, этим и исчерпывалось небесное благорасположение. Убийцы уже заняли исходную позицию. При появлении Андре-Луи три тени растаяли в арке ворот напротив дома, где остановился Ле Шапелье.
Андре-Луи подошёл к двери, громко стукнул по ней несколько раз рукояткой хлыста. Этот хлыст был сейчас его единственным оружием, и он корил себя за опрометчивость. При всей спешке он мог бы потратить лишнюю минуту на то, чтобы вооружиться.
Дверь открыла толстуха, виденная им накануне.
— Господин ле… Человек, который здесь поселился, у себя?
Она пристально оглядела его с головы до пят.
— Не знаю. Но если он и у себя, то никого не принимает.
— Передайте ему, что пришёл друг, который провожал его вчера вечером. Вы ведь запомнили меня, не так ли?
— Подождите.
Она захлопнула дверь у него перед носом. Андре-Луи воспользовался минутой ожидания и как бы нечаянно выронил хлыст. Нагнувшись за ним, посмотрел из-под руки на ворота у себя за спиной. Он разглядел три головы, высунувшихся из проёма. Убийцы всматривались в сумерки, наблюдая за нежданным гостем.
Наконец его впустили в дом. Ле Шапелье ждал наверху, элегантный, как petit-maitre. Он приветливо улыбнулся другу.
— Ты пришёл сообщить мне, что передумал? Решил вернуться со мной?
— Не угадал, Изаак. Я пришёл сказать тебе, что твоё возвращение более чем сомнительно.
В усталых глазах вспыхнула тревога, тонко очерченные брови взлетели вверх.
— О чём ты? Ты имеешь в виду эмигрантов?
— Господ эмигрантов. В настоящий момент трое убийц из их числа — по меньшей мере трое — сидят в засаде напротив твоего дома.
Ле Шапелье побледнел.
— Но как они узнали? Ты…
— Нет не я. Если бы я, меня бы сейчас здесь не было. Твой визит поставил курфюрста в затруднительное положение. У Клемента Венсло сильно развито гостеприимство. Твои требования вступили в неустранимое противоречие с его гостеприимством. Оказавшись в затруднительном положении, он послал за господином д'Антрагом и конфиденциально поделился с ним своим несчастьем. Господин д'Антраг, в свою очередь, конфиденциально известил о происходящем принцев. Как выяснилось, принцы конфиденциально сообщили об этом всему двору. И час назад один из придворных опять-таки конфиденциально передал эту информацию мне. Тебе никогда не приходило в голову, Изаак, что, если бы не конфиденциальные сообщения, мы никогда бы не располагали историческими фактами?