Выбрать главу

— Ну ладно, — милостиво согласилась она. — Вам же хуже. — Отпила из стакана. — Не хотите — как хотите, но всё ж жаль, а то б погуляли…

Приняв допинг, Майя Георгиевна тараторила что-то еще, а я с наипочтительнейшим выражением физиономии взирал на нее. Да, жене Мошкина не было и сорока, но беда ее (помимо прочих) была еще и в том, что стремилась выглядеть-то она на двадцать. А зачем?

И вдруг…

И вдруг она замолчала и вылупилась на меня, будто видит первый раз в жизни. Потом недоуменно и опасливо проговорила:

— Эй, а вы кто?

Но я был готов к подобному повороту и вроде бы ухитрился ответить, не назвав своего имени. Правда, успев при том наврать с три короба.

— Понимаете, Майя Георгиевна, я знакомый вашего мужа. Работаю по тому же профилю, но в другом городе. Значит, его нет дома?

Она усмехнулась:

— А вы слепой? Пила бы я сейчас так спокойно, кабы он был дома! — Внезапно насторожилась: — Э-э-э, погодите-погодите! Так вы тоже мент?

Я виновато улыбнулся:

— Да вроде…

Майя Георгиевна больше не улыбалась.

— Но это же вы сказали, что закодировались?

Я удивился:

— И что с того? Разве в милиции мало алкоголиков?

Она покачала головой:

— Алкашей-то там до… страсти. (Я чуть не подпрыгнул!) Да только редкие из них кодируются.

— Ну, значит, перед вами уникальный экземпляр. — Доверительно пояснил: — Начальство достало, иначе бы с работы погнали.

Она хмыкнула и опять потянулась к стакану. Допила до дна и вытерла губы пальцами.

— Если вам нужен Мошкин, звоните ему на службу.

— Уже звонил, — вздохнул я. — Там ответили, что недавно заходила какая-то женщина и они вместе ушли… Ой! — вроде как запоздало прижал ладонь ко рту. — Ой, простите, я думал, это были вы…

Она не шибко расстроилась. Достала откуда-то из-под поясницы мятую пачку "Мальборо", и я коршуном подлетел с зажигалкой, чиркнул и удостоился царственно-снисходительного кивка.

— Это была не я. Я лишь по паспорту жена этой сволочи, а спит и разъезжает по городу он с другими. Сейчас — снова с другой. Понятия не имею, кто такая.

— Простите… — удрученно пробормотал я, думая о том, что, хотя она и имеет основания быть не слишком довольной судьбой, однако и супруг ее навряд ли в восторге от такой благоверной.

Майя же Георгиевна продолжала:

— А еще, представляете, эта скотина считает меня сумасшедшей!

Я протестующе чирикнул:

— Не верю!

От возмущения она едва не захлебнулась дымом.

— Да правда же! И в психушку упекал, и таблетки какие-то, уколы…

И вдруг она умолкла и вытянула шею, словно вглядываясь куда-то вдаль. Я тоже моментально обернулся, но кроме обоев на стене ничего не узрел. Женщина же продолжала пристально всматриваться в не видимые мне горизонты, точно там разворачивались сейчас какие-то захватывающие события, и, пожалуй, впервые за время пребывания в этой невеселой квартире мне сделалось по-настоящему не по себе.

— Алё! — пискнул я, однако хозяйка все так же продолжала ёрзать блуждающим взором поверх моей головы. — Майя Георгиевна, где вы?! — уже почти отчаявшись свидеться вновь, крикнул я.

Она вздрогнула. Стряхивая наваждение, часто-часто заморгала и наконец опять уставилась на меня:

— Кто вы такой?! И как проникли сюда?

(Туды-растуды, неужто снова-здорово?)

— Чёрт, да вы же сами десять минут назад меня впустили!

— Я?!

— Конечно!

Голос ее потеплел:

— Ах, так это сегодня у меня с вами свидание?

Я охренел:

— Свидание?..

— Ну разумеется! — Шаловливо погрозила пальчиком: — Вредный мальчишка! Ты сказал, что тебя прислала эта тварь, мой муж… И не называй меня, пожалуйста, Майей Георгиевной. Для друзей я просто Майка.

Я как баран повторил:

— Май-ка…

— Правильно, — похвалила она и с удивлением посмотрела на зажатую между средним и указательным пальцами собственной руки сигарету: — Я что, курила?

— Курила, — пробормотал я. Потом добавил: — И пила. — А она уже яростно тушила сигарету в пепельнице.

— Курить и пить вредно! Ты, конечно, не куришь и не пьешь?

Лихорадочно пытаясь сообразить, что означает для меня этот ее заскок, — новые осложнения или возможный подарок судьбы, я замотал головой:

— Нет…

"Майка" рассмеялась звонко, как девчонка:

— Знать, здоровеньким умрешь!

Меня всего передёрнуло, а она вдруг вскочила и, в два прыжка преодолев разделявшее нас расстояние, шваркнулась мне на колени. Обхватила руками за шею и, прижав лицо к своей груди, жарко прошептала в самое ухо: