— А что тут понимать? — удивилась она. — Жив — значит, жив. И вообще… И вообще — я передумала.
— Передумала что? — уточнил я.
— Господи, да мстить же! Слушай, какой ты, оказывается, тупой!
Я оскорбленно поджал губы.
— И… давно передумала?
Лариса озорным взглядом стрельнула в сидящую шагах в пяти от нее Маргариту, лицо которой цветущим в тот момент назвать было никак нельзя.
— Да нет, не очень. Ну, скажем так — в одну жаркую майскую ночь. (Вот же стерва, а?) Но… — Лариса помолчала. — Но остановить его я уже не могла.
— Хорошо-хорошо! — поспешил закрыть я скользкую тему. — Значит, можно жить спокойно?
— Можно, — милостиво кивнула Лариса. — Живи и никого не бойся. То есть, не бойся меня, — поправилась она и многозначительно посмотрела по сторонам: — Ведь за остальных твоих подруг я, понимаешь сам, не отвечаю.
— Это я еще понимаю, — согласился я. — Невзирая на тупизну. А ты?
— Что — я?
— Ну-у, это… Я ведь должен вернуть тебе бриллиант.
Лариса энергично замахала руками, и ее большие тугие груди заколыхались под легким платьем не менее энергично.
— Нет уж, благодарю покорно, можешь оставить его себе! На память.
Я остолбенел:
— Что?!
— Только то, что слышал. Я еще достаточно молода, да и, по-моему, привлекательна, чтобы подвергать свою драгоценную жизнь опасности быть прибитой когда-нибудь из-за этой дряни. И знаешь, наверное, эти алмазы прокляты. Они — самые настоящие вдовьи камни, разве нет?.. А денег и прочего, поверь, у меня хватает.
— Я верю… Верю! — вдруг неожиданно для самого себя торжественно провозгласил я и рухнул перед Ларисой на колени. Рухнул и сказал: — Не пугайся, я не сошел с ума. Просто… Просто позволь хотя бы в такой форме выразить свое восхищение, ибо пока ты единственный человек из встреченных мною, кто отважился на столь героический поступок — добровольно отказаться от "Чёрного Скорпиона". Виват!
Глаза ее вспыхнули:
— Ну, может быть, не от всякого…
(Намёк?)
Я быстро поднялся и обвел остальных присутствующих сверхвнимательным взглядом.
Остальные присутствующие ответили мне тем же.
А потом я сказал:
— Многоуважаемые дамы и господа! Хотя я и тупой, но тем не менее не желаю ударить мордой в грязь в присутствии такой благоразумной леди. Да, кстати, леди? — снова оглянулся на Ларису. — А сколько всего, по-вашему, было этих "Скорпионов" в природе?
Лариса пожала плечами:
— В природе — не знаю. Знаю только, что один алмаз был у моего мужа, второй у супруга Риты, а третий… у Славы.
— Кота? — уточнил я.
Она нахмурилась:
— Ну-у, пусть будет — Кота.
— Больше вопросов не имею, — кивнул я и тотчас задал следующий: — Но где же в таком случае бриллиант Кота?
Всеобщая тишина — и вдруг, за моей спиной…
— Здесь.
Я обернулся как ужаленный.
Стоящий у окна Профессор держал в руке не очень длинный, на вид явно старинный кинжал и смотрел на меня тяжелым, немигающим взглядом.
— Здесь. Просто забыл тебе сказать…
Я мгновенно взял себя за узду.
— Знаешь, я тоже кое-что забыл тебе сказать.
Уголки его губ чуть приподнялись. Похоже, это означало улыбку.
— Что не существует никаких арабских, персидских или пуштунских письмен, а следовательно, и остальных сорока семи "Скорпионов"?
Я горько вздохнул:
— И это тоже.
Он усмехнулся:
— Ну, об этом я догадался давно.
— Еще бы, — пробормотал я. — Из нас ты всегда был самым догадливым. Но впрочем, и я малый не промах… — Подошел поближе и, почти шепотом: — Что вы собираетесь делать с этим кинжалом, а точнее — камнем, Иван Иванович? Тоже откажетесь от него в пользу бедных?
Взгляд Профессора иной раз не хуже удара того же кинжала. Да и речи его порой едва не валят с ног. Как в данном случае меня.
— Нет, — покачал головой Профессор. — Нет, отказываться от бриллианта ни в чью пользу я не собираюсь. Я просто хочу подарить его.
— Подарить?! — Физиономия моя вытянулась.
— Да, подарить. Самому нормальному и, извините за банальность, хорошему человеку из здесь присутствующих.
И тотчас все "здесь присутствующие" как гуси вытянули шеи и принялись озираться по сторонам, словно безмолвно вопрошая: кто же, кто же он, самый нормальный и хороший из нас?
А Профессор протянул кинжал Кузнецу:
— Держи!
Тот захлопал глазами. Как и все остальные. Я тоже захлопал: бандит и рэкетир Кузнец — "самый хороший"?! Ну-ну…
Толик охренел:
— Мне-е?!
— Тебе. — Профессор сунул кинжал ему в руки и посмотрел ледяным взором на точно набравшую в рот воды публику: — А вас, господа, я не просто предупреждаю — я вам обещаю: если когда-нибудь, завтра либо же через двадцать лет, кому-нибудь из вас — неважно, мужчина он или женщина, — взбредет вдруг в голову начать охоту еще и за этим алмазом, то день этот станет для него предпоследним. Клянусь!.. — Слушайте, за все годы нашей совместной "работы" я не видел Профессора таким, а уж я-то видел его всяким. Он многозначительно помолчал. — И лучше вообще прижмите хвост. "Чёрные Скорпионы" — это наши — вы понимаете? — н а ш и камни. Всё. Теперь — всё! — И отвернулся к окну.