— Ну, допустим — на мое усмотрение.
У меня задёргался левый глаз.
— И по какой же такой причине ты вдруг раскололся?
Он вздохнул:
— Да ни по какой. Просто заколебал ты меня в доску. Надо же было хоть чем-то ответить.
Задёргался и правый. Я ткнулся лбом в руль.
— Ну, Серый, удружил!..
И тут подал голос притихший было Кузнец:
— Эй, Джон чего-то тяжело дышит! Может, заболел?
Я поднял голову:
— Это ему до ветру приспичило.
— А кстати, прекрасная мысль! — Профессор открыл свою дверь и первым скользнул в темноту.
По трассе туда-сюда проносились машины, а мы четверо задумчиво стояли каждый над собственным кустом. Неожиданно Профессор громко продекламировал:
Сопляками окружён,
На прогулку вышел Джон!
— За сопляка ответишь, — расслабленно отозвался Кузнец, а я смотрел в черное, усеянное еще не совсем летними, но уже совсем южными звездами небо. Расчувствованно хлюпнул носом:
— Красота… Слышь, Профессор?
— Чего? — проворчал тот.
— На небо глянь.
— Ну гляжу. И чего?
Тьфу, и этот пень обвинял меня в отсутствии романтизма!
Я незаметно бросил в кусты "магнум" Белого. Теперь точка. Вздохнул:
— Ничего, дуболом. Красота-то, говорю, какая. Красиво полетишь!..
С этим Профессор спорить не стал и уже через сорок минут действительно улетел. И представьте — опять с ножом!
А я и Кузнец поехали.
Домой.
Всё.
Или, точнее, почти всё. Упомяну один лишь дорожный эпизод. На следующий день, на заправке, расположенной километрах в пятидесяти от города Кузнеца, я вышел из машины и побрел в направлении резиденции королевы, так сказать, бензоколонки. Бреду это я, значит, бреду, и вдруг…
— …рогах нашей области, как и всей страны, небезопасно, а потому…
Я взял гадёныша за задницу и в переносном смысле, и в самом прямом. Взял, а потом саданул о борт его же собственного "БМВ":
— Удавлю, сука!
И…
И — неожиданно за спиной хмурый бас:
— Пусти его!
— Что-о?!!
Кузнец. А шакалёнок ни жив ни мертв от страха: это же надо, прямо как в "Бриллиантовой руке" — "Сам шеф здесь", а он не на высоте.
— Ты чё, Толь? — Поворачиваясь, я будто случайно заехал локтем парнишке в челюсть.
— Ничего, — угрюмо проворчал Кузнец. — Оставь его! Он на работе.
Короткая немая сцена, а потом… А потом я — оставил. Плюнул и пошел к "королеве", а когда вернулся, Кузнец уже снова был в машине.
Я залил бензин, сел за руль и поехал, делая вид, что мы незнакомы. Кузнец же нахохлился как сыч и шумно просопел всю оставшуюся дорогу. Я подкатил прямо к его подъезду, затормозил и картинно повел рукой:
— Прошу!
И знаете, по-моему, он обиделся. Глаза округлились, губы задрожали…
Однако я тотчас же обнял его, а Джон в придачу облизал мужественную Кузнецову физию своим слюнявым языком.
Потом мы вышли из машины, достали из багажника сумку Толика с дорожными вещами и алмазом стоимостью с его областной центр и снова обнялись, а на нас вовсю глазели дворовые бабки и карапузы.
А потом я сказал:
— Ну, спасибо тебе.
Кузнец:
— Да не за что. — И — еще раз вздохнул: — А насчет того — извини, работа…
Я газовал по шоссе и думал: вот вам, господа, и диалектика, вот вам и материализм и эмпириокритицизм! Но ведь заметьте, какие, однако, две большие разницы — Кузнец, так сказать, на отхожем промысле и Кузнец на своем собственном рабочем месте.
И верите, за этими думами, а также навалившимися впоследствии новыми проблемами и заботами я даже почти совсем позабыл на время об этих проклятых прЛклятых "Скорпионах"…
С понтом эпилог
Однако довольно скоро вспомнил.
Ровно через три недели вечером зазвонил телефон. Я взял трубку:
— Да? Слушаю.
Тихий женский голос, почти шепот:
— Это я…
Мотор внезапно застучал гораздо чаще нормы.
— Ты?! Что случилось?
— Приезжай… Как можно скорее!
(Спокойствие, только спокойствие!)
— Эй, да что у тебя стряслось?!
— Мне… мне страшно! Сегодня утром позвонил какой-то мужчина и…
— Ну? Позвонил, а дальше?
Голос в трубке задрожал:
— Он… он сказал: "Где камень?"
— Что-о?..
К счастью, я в тот момент сидел, а то ноги вдруг сделались ватными, да и трубка едва не выскользнула из вмиг ослабевших пальцев.
— А еще? Что еще он сказал? — закричал я.
— Ничего. Больше ничего… Я умоляю… приезжай… я боюсь…
— Конечно-конечно! Но…
Но в ответ были только гудки — "пи-пи-пи".
Я вскочил и заметался по комнате. Джон заметался вместе со мной. Я замер и уставился на него. Покачал головой: