Тебе могут простить любые нарушения, пока ты полезен настолько, чтобы этого хватило их перекрыть. У Госпожи на службе более чем достаточно маньяков и убийц, чтобы любой, у кого есть хотя бы капля здравого смысла мог это понять. Единственное исключение для этого правила – попытка нарушить первое, самое главное. Когда кто-то отказывается признавать власть Владычицы Мира, смерть становиться лишь вопросом времени, очень короткого времени.
История помнит печальный конец всех тех, кто присоединился к восставшим в их глупой попытке свергнуть Госпожу.
Их беседа растянулась на много недель и на десяток партий. Элим, за очень короткий срок, узнал об устройстве и истории Империи больше, чем знало большинство её жителей и чиновников.
Разговор прервал стук в дверь, первый за всё время пребывания нового Воина Госпожи в выделенном ему уголке. Никто из членов экипажа не смел беспокоить существо такого уровня. Многие сбавляли свой темп, проходя рядом, чтобы ненароком не отвлечь владельца помещения от своих дел. Даже Балигор, капитан судна, не пытался вновь встретиться с новой звездой Империи.
- Входи Дарэоус.
Пророк вошёл внутрь, услышав приглашение человека. Довольно просторная каюта таковой после этого не казалась.
- Ты помнишь конец нашего разговора?
- Конечно, - ответил Элим, - предпочитаешь сразу перейти к игре или сначала понаблюдаешь за одной партией?
- Посмотреть.
Элим и Жак’ра объяснили новичку правила и сыграли одну партию. Выиграл бог иллюзий, слегка уменьшив своё отставание в общем счете. После место Великого Надсмотрщика занял Дарэоус.
Жак’ра не питал к прорицателю каких-то теплых чувств, но испытывал искреннюю радость при виде трепыхающихся в предвкушении огоньков-глаз. Когда Элим сделал первый ход, Дарэоус несколько минут просто смотрел на выдвинутую вперёд металлическую фигурку в виде пехотинца со щитом.
Он не видел этого хода.
Собиратель Душ был закрыт для его взора и поэтому игра с ним была подобна взрыву ярких красок посреди безграничного моря серости. Когда с места сдвинулась вторая фигура, Жак’ра готов был поклясться, что каменное изваяние, за которое незнакомцы часто принимали Дарэоуса, задрожало. Все естество величайшего из пророков принялось плясать и трепетать от осознания одной единственной вещи: он понятия не имел, что задумал его противник.
В мире где ему не доступна судьба всего одной живой души, а ещё несколько с переменным успехом скрывают от него часть нитей судьбы, появился ещё один, абсолютно неподвластный его силе. Для Дарэоуса это был праздник. Первая его партия с человеком закончилась всего за несколько часов сокрушительным поражением пророка. Вторая – ещё быстрее. Последовавший за ним десяток поражений никак не повлиял на настроение прорицателя. Он уже не помнил ощущений из времен, когда ему не было достаточно один раз взглянуть на кого-то чтобы полностью оценить того и знать, что тот будет делать дальше.
Сейчас же он впервые за долгие годы испытывал то, почти забытое чувство незнания. Дарэоус в экстазе бросал все свои войска вперёд, в битву, чтобы посмотреть какие ловушки расставил ему Собиратель Душ. С каждой своей фигурой, покидавшей стол он становился все веселее. О победе он даже не задумывался: ему было слишком весело, чтобы что-то менять, может быть позже. К тому же он был лишен главного своего инструмента, на который полагался почти во всём, ставшим его частью. Без него у него было ни шанса против человека, чьи ходы он не может предвидеть. Поэтому пророк, локально ослепший, просто позволил себе наслаждаться происходящим. А Жак’ра в очередной раз убедился, что так называемый дар Дарэоуса, так почитаемый во всех уголках империи – есть не что иное, как чудовищное проклятье.
Великий пророк, почти всегда безмолвный, без эмоциональный, застывший словно обращенный в камень страшной магией, веселился как дитя, наблюдая за тем как фигурки одна за другой покидают игральный стол.
Жак’ра был богом, знающим практически обо всем в империи. Первое время после назначения было довольно весело наблюдать за тем как аристократы и кланы, словно фигурки на доске, пытаются бороться за власть друг с другом. А потом, в один момент, Жак’ра понял, что одного взгляда на донесения хватает, чтобы определить исход очередной грызни за крупицу власти. Вся игра вдруг перестала быть интересной, стала пресной, а потом скучной, ну а в самом конце просто перестала вызывать какие-либо эмоции.