Дикие ветра завывали в этом мире, носились из одной долину в другую, посещая многочисленные храмы – алтари, не похожие друг на друга, словно каждый принадлежал лишь своему собственному богу и никому более, стремясь показать это всем и каждому. Жар от шести солнц должен был испепелить этот мир, но Элим ощущал приятый холодок, когда очередной порыв ветра проносился мимо. Столько светил рождали небывалый пейзаж, ведь огромное нагорье рождало множество теней, огромных, пересекающихся друг с другом. В этих пересечениях прятались иные алтари, не такие большие, не такие красочные и богатые, как те, что наполняли собой долины или построенные на самих вершинах. Иной раз можно было увидеть лишь небольшой каменный постамент, с простой резьбой или табличкой.
Вот в каких местах пряталась настоящая сила этого мира.
Мира его души.
Настигнуть душу противника было умением, открывающим воину дорогу в мир истинно сильных. Даже малая рана души много опаснее, чем может показаться на первый взгляд. Их тяжело вылечить, вернуть за крохотные нити все утерянное, ведь кто знает, как изменишься ты сам? Ведь заглянуть в самого себя не просто сложнее – почти невозможно. Элим часто бродил по миру, созданному для собранных душ. Часть его души, несомненно, пусть и большая в объеме, в хранимой внутри энергии, но то более часть его сил Собирателя Душ, нежели самой души.
Здесь он не был никогда. Этот мир – это и есть он. Долины и впадины – старые шрамы, связанные с вещами, что почитали бы в их храмах, будь в этом мире его жители. Храбрость, честность, гордость и многие другие добродетели стали бы целью молитв, песнопений и обрядов. Но Элим давно понял, что для него много важней. Их имена и образы можно было найти на куда меньших и редких алтарях, видимых лишь меж теней. Те, ради кого он начал своё путешествие, друзья которых он в нем нашел, достойные, что повстречались во время его долгого странствия.
Каждый взгляд, обращенный на часть пейзажа, будил в нём воспоминания, чувства, желания. Этот мир был им и сейчас он мог посмотреть на себя самого. Он бы непременно воспользовался этой возможностью по полной, будь у него на это время.
Этот мир был в осаде. Его душа осаждена.
Океан ярости и дикого, необузданного стремления и желания катился по миру его души. Майр, владычица мира, пришла взять своё, заслуженное ею по праву. Её силу, её мир.
С другой стороны шла ледяная обреченность. Знамя человека, у которого не было иного выхода, загнанного в угол, не желающего сражаться, но отказывающегося сдаться.
Его предположения подтверждались. Даже когда они вдвоем набросились на него, было явственно видно кто ведущий, а кто ведомый. Сейчас картина стала яснее.
Их сила поглощала этот мир. Две волны силы затапливали долины и провалы, горные пики скрывались из виду, проглоченные полностью. Храмы плавились, рушились под их натиском, лишь скрытые в тенях алтари держались, отвоевывая себе место у завоевателей. Слишком мало места. Самые дальние пласты теперь держали слишком большое давние, шли трещинами под весом вражеской воли и сознание Элима хорошо чувствовало этот вес.
Мужчина осел на землю под тяжестью такого давления. Он закалял свою душу для этого боя почти всю свою жизнь. Также они убили Иркана, порвали его душу, атакуя вдвоем, не мешая друг другу. А сейчас они делали это с ним, поглощая кусочек за кусочком, пока он не сломается под этим напором. Элим шумно вдохнул, сцепил ладони перед лицом.
На вершине этого мира родились новые тени, тысячи теней, тянущих за собой отдельные воспоминания. На выдохе они устремились прочь от центра, проносясь через сотни долин, пересекая десятки горных хребтов, пока не врезались в идущее на них море силы, чужой воли. Элим испускал новых, отыскивая самые дорогие воспоминания, самые ценные моменты жизни, все ради чего он старался, ради чего боролся. Все он бросил против напирающего врага. Призраки из тени уперлись руками в огромные толщи силы, замедлили их.
Элим бросал все больше, пока новые призраки не стали иссякать, рождаться медленнее. А враг не остановился. Замедлился – да, но все ровно продолжал идти вперед. Все большая тяжесть наваливалась Элиму на плечи, такая, что он едва мог сидеть, спина была готова вот-вот сломаться под этим натиском. Мир трещал по швам, дальние провалы ширились, готовые уронить части его души в океан чужой воли.
Отправленные им призраки сами начали погружаться внутрь. Человек слег под натиском двух древних воль. Он знал, что не сможет здесь победить. Иркан даже не пытался ему показать способ победить, не против двоих. Главное было не проиграть, выбраться отсюда, из навязанной ими битвы.