Надоели мне тихие песни,
Мне не надо торжественных чувств.
Утонуть, без остатка исчезнуть
Я в мучительном плясе хочу.
Беззащитною гибкой лозиной
В пляске-ветре жестоком кручусь.
Я смешала с великой кручиной
Безнадежную дерзость и грусть.
Ты, взглянув на меня в отдаленье,
Отступил бы поспешно на шаг.
Ну, так что же! Ведь не быть перемене —
Так присвистни и гикни, душа!
II.
Я больна. Не люблю я танца.
Перестаньте на танцы звать.
Я горю предсмертным багрянцем,
Неудобна моя кровать.
Ну, я встану. Только уйдите.
Я последний танец спляшу.
На ногах железные нити,
В голове неотвязный шум.
Я танцую. Легко, как в сказке,
Не касаясь пола, лечу.
Кто там смотрит сурово, без ласки
И немножко хмурясь, чуть-чуть?
Счастлив, кто ослушаться может,
А я должна танцевать.
И упасть на смертное ложе,
На больничную мою кровать.
Вот капли предсмертного пота
Едко ползут по лицу.
Я кончу… О, что ты, что ты!
Потанцуй, ещё потанцуй.
III.
Я горюю совсем по-особому:
Я с горем рыдать не люблю.
Закружимся с горем мы оба
В веселом и злобном хмелю.
Я горюю — мучителю с вызовом
В бесцветные очи смотрю.
«Я рада. Съедай же, догрызывай
Немирную душу мою».
Обо мне затевают споры:
Притворщицей звать иль больной.
И никто рокового танцора
Не видит рядом со мной.
Ну, горе! Постой, я устала,
Сейчас упаду… Поддержи!
И тихо оно прошептало:
«Ну, кто же кого закружил?»
IV.
Нарушен ход планет.
Пляшут, как я, миры.
Нигде теперь центра нет,
Всюду хаос игры.
Нет центра в душе моей,
Найти не могу границ.
Пляшу всё задорней, бойчей
На поле белых страниц.
Космический гимн не спет, —
Визги, свисты и вой…
Проверчусь ещё сколько лет
Во вселенской я плясовой?
(1921–1922)
Дурочка
Я сижу одна на крылечке, на крылечке,
И стараюсь песенку тинькать.
В голове бегает, кружится человечек
И какой-то поворачивает винтик.
Я слежу вот за этой серенькой птичкой…
Здесь меня не увидит никто.
Человечек в голове перебирает вещички,
В голове непрестанное: ток, ток.
«Это дурочка», — вчера про меня шепнули,
И никто не может подумать о нем.
А, чудесная птичка! Гуленьки, гули!
Человечек шепчет: «Подожги-ка свой дом».
Голова болит из-за тебя, человечек.
Какой вертлявый ты, жужжащий! Как тонок!
Вытащу тебя, подожгу на свечке,
Запищишь ты, проклятый, как мышонок.
1921
Лесенка
Коротенькую скучную песенку
Не спою я вам — расскажу.
Вы видите эту лесенку
К четвертому этажу?
Я видела в этом окошке
Часто юных двоих.
Лица — детские немножко,
И взор у каждого ясен и тих.
Однажды появился не прежний,
Кто-то с цепью золотой.
Он с ней стоял и небрежно
Играл косою густой.
А вечером — кончаю песенку —
Тело понесли сторожа.
Она спрыгнула с этой лесенки,
С четвертого этажа.
(1921)
«Вот целует бесплодно и жадно…»
Вот целует бесплодно и жадно,
Я проклятому солнцу люба,
Целовало и травы прохладные,
И цветы, и мои хлеба.