Это с одной стороны. С другой – нерелевантно, как это обычно делают политические аналитики, обвинять Трампа во лжи на том основании, что сегодня он сказал одно, завтра – противоположное, сегодня он друг России, завтра – враг; сегодня он называет Ким Чен Ына «человеком-ракетой и психом», а завтра – «великой личностью» и т.п. Трамп в этом не более лжив, чем герои «JR», где звонки по телефону школьника J R, стремящегося сделать деньги на грошовых акциях (penny stocks), обсуждающего какие-то школьные дела, сливаются с разговорами с банковскими служащими в некий неразделимый и едва понятный полилог.
Язык Трампа, как и подобает постмодернистскому роману, устроен таким образом, что доводит политическое высказывание до своего предела, делая его бессмысленным и смешным. В «JR» безусловно присутствует юмор, который начинаешь замечать пройдя сотню страниц. Работа с языком у Гэддиса в чем-то напоминает работу с языком у Владимира Сорокина, например, в «Очереди» (1983) или «Тридцатой любви Марины» (1984), где происходит постепенная нейтрализация речи различных персонажей в безликую языковую массу – в язык без носителя. Если Сорокин таким образом сводил счеты с удушливым языковым пространством СССР, то Гэддис берет в кавычки американский мир, с его идеологией обязательного успеха, достижением своей мечты и т.п., который в романе превращается в словесный конвейер, не производящий никаких смыслов. Замечу в скобках, что Гэддису ответит венгерский режиссер Дьёрдь Палфи фильмом «Икота» (2002), где за все время произносят буквально пару предложений, и вся картина состоит из шумов деревенской жизни.
Трамп делает смешным политический язык, а саму политику развлечением. И это тоже важный аспект американского постмодернистского романа: все то, к чему мы привыкли относиться серьезно, даже с известной долей благоговения, оказывается более или менее веселым анекдотом, закадровым смехом в комических сериалах. Именно Уоллес в своем романе, который написан не без оглядки на «Форест гамп» (1986) Уинстона Грума и «Уловку 22» (1961) Йозефа Хеллера, – где смех над американскими клише-ценностями уже становится лейтмотивом, – предсказал приход во власть такой фигуры, как Трамп. Или не предсказал – создал, потому что, оказывается, в Америке, как и в России, литературный текст может создавать реальность.
«Бесконечная шутка» – сложный объемный текст (более 1000 страниц), имеющий фрактальную структуру – бесконечное самоподобие частей целому, – сам Уоллес его сравнивал с треугольником Серпинского; в нем 388 ссылок, у которых еще есть свои примечания, аморфный сюжет и нелинейное время повествования. Действие романа происходит в фантасмагорической Америке будущего, где оказываются слиты США, Канада и Мексика. Корпорации получают право делить время и покупать годы, называя их именами наиболее известных пищевых, медицинских и прочих товаров: Воппер (сорт гамбургера), Tucks Medicated Pad (пластырь от ожогов), ширпотребное мыло и т.д. Нарративные линии романа, их четыре, переплетаются в форме некоего сериала, который не заканчивается и должен развлекать публику, что становится все труднее, поскольку развлечение требует постоянной смены картинок, как в рекламе. Тем в романе несколько: теннис, квебекские радикалы, планирующие государственный переворот, наркотики, алкоголизм, элитные студенческие клубы, насилие, терроризм, – и все это по сути ничем не отличается от рекламных роликов, продающих очередной сорт гамбургера, мыла или женских прокладок. Индустрия развлечения заходит в тупик, поскольку то, что она продает оказывается скучнее политических новостей, но и они уже мало кому интересны. Организация Североамериканских Наций (Organization of North American Nations), официальное название суперстраны, устроена так, что людям интересно не содержание конкретного события или передачи, а ее продолжение, т.е. чистый перформанс. Английская аббревиатура названия суперстраны – O.N.A.N., прозрачный намек на библейского Онана, который, согласно тексту, предпочитал проливать семя на землю, нежели оплодотворять овдовевшую жену своего брата. Онанизм – сериал без результата, развлечение без содержания.
Уоллес в своем романе ставит очень русский вопрос: что нам делать со всей этой мировой скукой, имеющей разные имена – реклама, политика, наркотики, борьба с терроризмом и т.п., но одну и ту же природу? Ответ приходит от Трампа – до президентства которого писатель не дожил, покончив с собой в 2008 году, – развлечение должно стать не досугом после или вместо работы, а самой работой, самой жизнью, тем более политической. Поэтому, как в свое время в Европе был жанр романа воспитания, Трамп – это роман развлечения. И как все новое, многие, воспитанные на классической литературе, его не воспринимают.