От волнения Яирам плохо спал в ту ночь и, рано проснувшись, тотчас разбудил друзей. В Нешато они останавливаться не стали, а поехали прямо в Плэн-де-Пастер. Солнце скрывалось за легкими облаками, и туман, местами довольно плотный, навис над пустынной землей. Яирам показывал дорогу, и вскоре все трое стояли у сыроварни, покинутой Мааками. Жалкая травка, выросшая кое-где, уже пожухла.
Они нашли спиленные дубы, изображенные на картине неизвестного немца. Сходство прямо-таки бросалось в глаза.
Вокруг стояла удивительная тишина, и возбуждение, которое испытывали молодые люди, было едва ли не осязаемым. Они двигались осторожно и объяснялись жестами или отрывистыми репликами. Выяснилось, что сыроварню построили как раз на том месте, где стояла часовня пятнадцатого века. Обойдя все строение, сооруженное в форме буквы «Г», они не нашли ни руин, ни следов от них, ни каких-либо иных примет.
Еще один внимательный взгляд на фотографии. Джакомо указал на сеновал:
— Зайдем туда. Мне кажется, он как раз посредине между дубами.
Обычное сельское строение, очень просторное, было заполнено соломой метра на два в высоту. Молодые люди не стали терять время даром и принялись выгребать солому наружу длинными вилами, что валялись поблизости. Работали безостановочно, и вскоре соломы заметно поубавилось. Нетерпеливое желание поскорее добраться до пола заставляло их двигаться все быстрее и быстрее. Вдруг Джакомо отбросил вилы и принялся руками разгребать солому, слой которой уменьшился до считанных сантиметров. Он лихорадочно расчистил небольшой участок примерно в два квадратных метра и наконец позвал друзей.
Пол был выложен мозаичными плитками, пористыми и пятнистыми, как старинные кирпичи. Кроме того, видны были остатки тесно стоявших колонн, снесенных на уровне земли. Между ними просматривались кривые дорожки шириной в метр, не больше.
— Лабиринт, — с волнением произнес Джакомо, а его товарищи застыли в изумлении. Они пришли в себя, когда поняли, что Джакомо опять принялся за работу, намереваясь расчистить весь пол.
Лабиринт, идеально круглый, был диаметром примерно в тридцать метров. Круг был вписан в квадрат сеновала. Между его стенами и наружным краем лабиринта виднелись остатки другой, толстой кладки из старинных кирпичей, которая как бы окаймляла лабиринт, и это был фундамент круглой часовни.
В это же самое время падре Белизарио также совершил потрясающее открытие.
Он провел беспокойную ночь, и пробуждение — как всегда, незадолго до рассвета — принесло ему некоторое облегчение. Но привычные дела не могли рассеять тяжелых мыслей, отягощенных сумрачным и грозным предчувствием.
Еще до полудня он, не удержавшись, решил спуститься в подземелье. Там он без промедления направился к низкой двери, откуда вел путь к клетке Азугира, и увидел, что она приоткрыта. Падре Белизарио опустился на четвереньки и проник в келью, лишенную окон.
Клетка-лабиринт была взломана, внутренние прутья-колонны почти все были выломаны и изогнуты.
Азугир сбежал. Вернее, кто-то помог ему бежать.
Этот «кто-то» лежал за клеткой, на полотне, закрывавшем ее прежде. Тело выглядело ужасно, будучи почти целиком обуглено. Но лицо узнавалось без труда.
Это был Борги.
Он сжимал в руках пергамент, пощаженный огнем. Падре Белизарио подобрал документ, развернул и сразу же понял, что это и есть пергамент аббата Джованнини. Он заглянул в конец и торопливо поискал строчки, которые падре Феличино не успел переписать в свою тетрадь.
Таким образом он узнал, что представляло собой «торжественное соглашение», заключенное между аббатом и князем.
«Дьявол Азугир, помещенный в особую клетку, навечно останется в стенах аббатства. Братья будут ревностно охранять его, передавая эту заботу друг другу. Утешением в нелегком деле им послужит то, что в их руках — явственный знак победы Господа над адскими силами.
Если Азугиру удастся бежать, монах, стороживший его, будет проклят. Однако если это произойдет не по оплошности или злому умыслу, то он обретет спасение, произнеся записанное здесь спасительное заклинание, которое открыл некогда Папа Лев Великий, а другие выдающиеся слуги Господа сделали еще могущественнее».
Далее следовало длинное заклинание, состоявшее из череды загадочных слов, по преимуществу из имен. В конце каждой фразы стоял небольшой крест, означавший, что в этом месте надо прерваться и осенить себя крестным знамением.