Вероника Молин пытается выведать, что именно он знает об ее отце.
Он поднял кофейник и спросил, не подлить ли ей кофе. Она отказалась.
– Когда мы работали вместе, – сказал он, – меня не покидало чувство, что твой отец был все время чем-то обеспокоен. Даже испуган. Чего он опасался – не знаю. Но я и сейчас помню этот страх, хотя прошло больше десяти лет.
Она нахмурилась:
– Чего ему было бояться?
– Я не знаю. Я спрашиваю.
Она покачала головой:
– Не думаю, чтобы отец чего-то боялся. Он был мужественным человеком.
– В чем это проявлялось?
– Не боялся ни во что вмешиваться. Не боялся говорить, что думает.
Зажужжал ее мобильный телефон. Она извинилась и ответила. Она говорила на иностранном языке, и Стефан никак не мог определить – испанский это или французский. Закончив, она жестом подозвала администраторшу-официантку и попросила счет.
– Ты была в его доме? – спросил Стефан.
Она посмотрела на него долгим взглядом.
– Я сохранила очень хорошую память об отце, – сказала она. – Мы не были близки, но я уже достаточно взрослая, чтобы знать, какие отношения бывают у детей с родителями. Мне не хочется видеть место, где его убили. Не хочу портить воспоминаний.
Стефан понял ее. По крайней мере, ему показалось, что понял.
– Твой отец, должно быть, очень любил танцевать.
– Почему он должен был любить танцевать?
Ее удивление показалось Стефану искренним.
– Кто-то сказал, – уклончиво ответил он.
Девушка принесла два счета. Стефан сделал попытку заплатить за оба, но Вероника потянула счет к себе:
– Я заплачу сама.
Девушка пошла за сдачей.
– А чем занимается консультант в компьютерной фирме? – спросил Стефан.
Она улыбнулась, но не ответила.
Они расстались в вестибюле. Ее номер был на первом этаже.
– Как ты собираешься завтра попасть в Эстерсунд?
– Свег, конечно, маленький городок, но взять машину напрокат здесь тоже можно.
Стефан посмотрел ей вслед. На ней была дорогая одежда и туфли. После разговора с Вероникой Молин он ощутил прилив энергии. Только не знал пока, куда ее применить. В Свеге вряд ли существуют какие-то ночные развлечения, подумал он с иронией.
Решил прогуляться. Рассказ Бьорна Вигрена заставил его задуматься. Между Эльзой Берггрен и Гербертом Молином существовала какая-то связь, о которой ему хотелось узнать побольше.
Штора в окне шевельнулась. В этом он был уверен.
Он захватил куртку и вышел из гостиницы.
Было холоднее, чем накануне.
Он пошел той же дорогой, что и днем. Остановился на мосту и прислушался к шуму воды внизу. Навстречу ему попался человек с собакой. Это было как встретить в темном море корабль с погашенными огнями.
Подойдя к дому, он встал так, чтобы на него не падал свет уличного фонаря. Теперь во дворе стояла машина, но из-за темноты он не мог определить какая. Задернутое шторой окно на втором этаже было освещено. Он стоял неподвижно – сам не зная, чего ждет.
Человек, подошедший к нему, двигался совершенно неслышно.
Он долго стоял и наблюдал за Стефаном, прежде чем решил, что увидел достаточно. Он подошел сзади, держась все время в тени. Только когда он подошел совсем близко, Стефан вздрогнул.
Эрик Юханссон не знал, кто перед ним. Ему было за пятьдесят, но он был в хорошей форме. Он упер руки в бока и сказал, не сводя взгляда с неизвестного:
– Привет. Интересно, что это ты здесь делаешь.
Стефан испугался. Незнакомец двигался так тихо, что он ничего не слышал.
– А кто ты?
– Эрик Юханссон. Полицейский. А ты, интересно, что здесь делаешь? – повторил он.
– Стою и гляжу на дом, – сказал Стефан. – Я на общественной территории, трезв, не шумлю, даже не отливаю. Это что, запрещено – стоять и смотреть на красивый дом?
– Вовсе нет. Но дама, что здесь живет, занервничала и позвонила. Когда народ нервничает, обычно звонят мне. Я подумал, что лучше выяснить, в чем дело. Люди здесь не привыкли, что кто-то стоит по ночам и глазеет на их дома.
Стефан достал бумажник и, подойдя к фонарю, показал удостоверение. Эрик Юханссон кивнул.
– Так это ты, – сказал он, как будто только сейчас вспомнил.
– Стефан Линдман.
Эрик Юханссон потер лоб. Стефан заметил, что под курткой у него была только нижняя рубашка.
– Это вообще-то ничего не меняет – то, что мы оба полицейские. Джузеппе говорил мне про тебя. Откуда мне знать, что это ты стоишь и смотришь на дом Эльзы.
– Эльза по поручению Молина купила для него дом. Но ты это, конечно, знаешь.
– Первый раз слышу.
– Мне говорил маклер в Крукуме. А я думал, Джузеппе рассказывал.
– Он сказал только, что ты ненадолго и что ты работал с Гербертом Молином. И ни слова не сказал о том, что ты ведешь наблюдение за домом Эльзы.
– Никакого наблюдения я не веду, – сказал Стефан. – Я вышел прогуляться. Даже не знаю, почему остановился.
Он тут же понял, насколько идиотски прозвучала его реплика. Ведь он простоял тут довольно долго.
– Пошли отсюда, – сказал Эрик Юханссон. – Чтобы не вызывать вопросов у Эльзы.
Его машина стояла на поперечной улице. Это был не бело-голубой полицейский автомобиль, а обычная «Тойота» с решеткой, отделяющей салон от багажника.
– Значит, прогуляться вышел, – повторил Эрик. – И случайно оказался у дома Эльзы.
– Да.
Эрик Юханссон был явно озабочен.
– Лучше мы не будем говорить об этом Джузеппе, – сказал он, помолчав. – Ему это не понравится. Не думаю, что ребята в Эстерсунде в восторге от того, что ты здесь шпионишь за людьми.
– Я не шпионю.
– Ну да, ты уже говорил. Но все равно странно – стоишь и глазеешь на ее жилище. Даже если она и купила дом для Молина.
– А ты ее знаешь?
– Она всегда тут жила. Добрая и приветливая женщина. Любит детей.
– Что значит – любит детей?
– Она ведет танцевальную школу в Народном доме. Или вела. Учила детей танцевать. Не знаю, правда, как сейчас.
Стефан кивнул, не задавая вопросов.
– Ты остановился в гостинице? Могу подбросить.
– Я лучше пройдусь. Но спасибо за предложение. Кстати, я не видел полицейского отделения в Свеге.
– Мы помещаемся в Гражданском доме.
Стефан подумал:
– А можно зайти завтра? Погляжу, как вы живете. Поболтаем немного.
– Конечно, заходи.
Эрик Юханссон открыл дверцу машины.
– Я позвоню Эльзе и скажу, что все в порядке.
Он сел в машину, попрощался и захлопнул дверцу. Стефан подождал, когда машина скроется из виду, и пошел своей дорогой.
И уже четвертый раз остановился он на мосту. Связи, связи, думал он. И дело не только в том, что Герберт Молин и Эльза Берггрен были знакомы. Здесь что-то крупнее. Но что?
Он старался идти медленно, чтобы не спугнуть мысли. Герберт Молин поручил Эльзе найти для него дом. То есть они были знакомы задолго до этого. Может быть, он переехал в Херьедален, чтобы быть поближе к ней?
Он дошел до опоры и снова остановился. В голову пришла мысль, которая должна была бы прийти раньше. Эльза заметила его, хотя он стоял на темной улице, и свет фонаря на него не падал. Это говорит только об одном – что она наблюдала за улицей. Что она либо ждала, либо опасалась, что кто-то придет.
Он пошел побыстрее. Общий интерес Молина и Берггрен к танцам тоже наверняка никакая не случайность.
За стойкой в гостинице никого не было. Поднимаясь по лестнице, он спросил себя – а спит ли Вероника Молин? Если ее фамилия Молин.
Он заперся и зажег свет. На полу лежала подсунутая под дверь записка. Он поднял ее и прочитал:
Позвони Джузеппе Ларссону в Эстерсунд. Срочно.
10
Джузеппе взял трубку сам.
– У меня не было номера твоего мобильника, – сказал он. – Наверное, остался в кабинете, так что я позвонил в гостиницу. Сказали, что тебя нет.
Не доложил ли, вопреки договору, Эрик Юханссон об их встрече?
– Я гулял. Здесь особенно нечем больше заняться.
Джузеппе засмеялся: