От дурманящего приторно-сладкого запаха освежителя воздуха, который только усугублял последствия перелета, у обеих женщин кружилась голова и подступала к горлу тошнота. Они с искренним облегчением вздохнули, когда машина наконец притормозила и они услышали, как шофер переключил ручной тормоз с резким щелчком. Двухзвездочная гостиница «Санта Анна» располагалась на маленькой грязной площади, ютясь между книжным магазином и сапожной мастерской. Вдоль тротуара стояли торговые палатки, они как раз закрывались. Гладкие золотистые батоны и горы плоского, нашпигованного оливками хлеба продавцы упаковывали в бумагу, а остатки пирогов с фруктовой начинкой, которые первоначально были размером с вагонное колесо, сейчас складывали в вощеные пакеты.
— Я голодна как волк, — сказала Мэгги, наблюдая за тем, как торговцы нагружают свои фургончики. — Перехвачу что-нибудь здесь, пока они не исчезли.
Со свойственной ей непосредственностью Мэгги перебежала через дорогу, оставив Соню расплачиваться с таксистом. Вернулась она с большим батоном, который уже разорвала на куски, спеша утолить голод.
— Хлеб вкуснейший. Возьми, попробуй.
Она сунула кусок хрустящего батона в руку Соне, и обе они остановились на тротуаре, поставили чемоданы у ног и стали есть хлеб, щедро усыпая крошками булыжную мостовую. Настал час paseo[3]. Люди выходили из домов на вечерний променад. Мужчины с женщинами, женщины под руку с женщинами, мужчины по двое — все нарядно одетые и словно занятые каким-то важным делом, несмотря на то что прогулка доставляла им явное удовольствие.
— Так и манит, правда? — сказала Мэгги. — Что?
— Жизнь в Гранаде! Только посмотри на них! — Мэгги кивнула на угловое кафе, переполненное посетителями. — Как ты думаешь, о чем они говорят за бокалом красненького?
— Думаю, обо всем понемногу, — улыбнулась Соня. — О семье, скандалах, политике, футболе…
— Пойдем в гостиницу, зарегистрируемся, — предложила Мэгги, отряхивая последние крошки. — А потом можем отправиться куда-нибудь и пропустить по стаканчику.
За стеклянной дверью гостиницы им открылся ярко освещенный холл, оформленный с претензией на роскошь: здесь было несколько красивых, но блеклых композиций из шелковых цветов да еще несколько старинных тяжелых кресел в стиле барокко. Сидевший за высокой стойкой администратора молодой мужчина с приятной улыбкой протянул им бланки регистрации. Сделав ксерокопии паспортов и сообщив, в котором часу завтрак, он передал им ключ от номера. Деревянный брелок, размером, формой и цветом напоминавший настоящий апельсин, являлся полной гарантией того, что они не покинут гостиницу, не сдав ключ, который водворится на свое законное место на доске за спиной администратора.
За исключением холла, все убранство гостиницы было кричаще безвкусным. Прижавшись друг к другу и поставив чемоданы один на другой, подруги поднялись в крошечном лифте на третий этаж и оказались в узком коридоре. В полутьме они, цокая каблуками, с чемоданами в руках побрели по коридору, пока не разглядели огромные, тускло поблескивающие цифры на двери номера: «301».
Вид из окон здесь был весьма живописным, и отнюдь не на Альгамбру. Они выходили на глухую стену, и тут же висел кондиционер.
— Ладно, мы же не собираемся наслаждаться видами из окна, так ведь? — заметила Соня, задергивая тонкую занавеску.
— И даже если бы в номере был балкон с шикарной мебелью и видом на простирающиеся до самого горизонта горные вершины, мы бы все равно там не сидели, — засмеялась Мэгги. — Не слишком-то и жарко.
Соня распахнула свой чемодан, засунула пару футболок в маленькую прикроватную тумбочку, остальную одежду развесила в узком платяном шкафу. От скрежета металлических плечиков у нее заломило зубы. В ванной комнате, как и в самом номере, негде было повернуться, поэтому даже стройной Соне пришлось протиснуться за раковину, чтобы закрыть дверь. Почистив зубы, она бросила зубную щетку в единственный имеющийся стакан и вернулась в комнату.