Мэгги валялась на красном покрывале, а нераспакованный чемодан так и стоял на полу.
— А разбирать чемодан ты что, не будешь? — спросила Соня, которая по опыту знала, что Мэгги скорее всю неделю будет вынимать слежавшиеся вещи из чемодана, набитого кокетливыми кружевными вещицами и сбившимися в клубок мятыми блузами, чем развесит все на плечики.
— Что-что? — рассеянно переспросила Мэгги, поглощенная чтением.
— Чемодан!
— А, чемодан… Потом разберу.
— Что читаешь?
— Да вот, валялось с брошюрами на столе, — ответила Мэгги из-за рекламного буклета, который поднесла поближе к глазам, чтобы разобрать текст.
Света тусклой лампочки как раз хватало на то, чтобы слегка рассеять сумрак комнаты, оформленной в темно-бежевых тонах, так что было можно читать.
— Реклама театра фламенко, представление дают где-то в Лос-Фандангос. Это в цыганском квартале, насколько я понимаю по-испански. Пойдем?
— Конечно. Почему бы и нет? Портье нам объяснит, как туда добраться, верно?
— Представление начинается в половине одиннадцатого, у нас есть время на то, чтобы перекусить.
Вскоре они уже были на улице, вооруженные картой города. Они бродили по лабиринту извилистых улочек, отчасти следуя своему чутью, отчасти ориентирам на карте: Хардинес, Мира-соль, Крус, Пуэнтесуэлас, Капучинас[4]…
Соня помнила значение этих слов со школьной скамьи. Каждое обладало собственной тайной. Они были похожи на взмахи кисти, рисовавшей городской пейзаж, каждое вносило свою лепту в копилку единого целого. Когда они приблизились к центру Гранады, названия улиц стали явно указывать на то, что здесь главенствует римско-католическая церковь.
Подруги направились к собору — самому сердцу города. Судя по карте, собор являлся отправной точкой. Казалось, по узким улочкам никогда не доберешься до собора, и, лишь когда Соня увидела перила и двух нищенок перед резным порталом, она впервые подняла голову. Возвышающаяся над ней громада казалась настоящей цитаделью, она заслоняла собой небо и напоминала каменную крепость. Она не устремлялась ввысь, как соборы Святого Павла, Святого Петра или Сакре-Кер. Соне казалось, что этот собор, наоборот, закрывает собой весь небосвод. К тому же и вокруг него не было обширного свободного пространства, которое бы выгодно подчеркивало его величие. Он притаился за обыденными улочками с их кафе и магазинчиками, и с большинства точек на этих узких улочках собор невозможно было увидеть.
Однако в начале каждого часа собор напоминал всему миру о своем существовании. Когда подруги остановились у портала, раздался колокольный звон, такой громкий, что они обе вздрогнули от неожиданности. Оглушительный звон металла, казалось, проникал прямо в мозг. Соня закрыла уши ладонями и последовала за Мэгги прочь от нестерпимого грохота.
В восемь вечера тапас-бары[5], расположенные вокруг собора, были переполнены. Мэгги тут же приняла решение и повернула в тот бар, в дверях которого стоял и курил официант.
Подруги взгромоздились на высокие деревянные табуреты, заказали вина. Его подали в маленьких пузатых бокалах вместе со щедрой закуской — огромным блюдом ветчины, и всякий раз, когда они делали очередной заказ, словно по волшебству снова появлялась тапас. И как бы ни были голодны две туристки, этих небольших порций оливок, сыра и рубленой ветчины оказалось достаточно, чтобы подруги наелись.
Соне очень понравилось кафе, которое выбрала Мэгги. За баром прямо с потолка свисали рядами огромные окорока, словно гигантские летучие мыши на ветках деревьев. Жир капал с них в маленькие пластмассовые формы-конусы. Рядом с ними висели филейные части, а на полках позади этого изобилия стояли огромные банки с оливками и тунцом. Там же высились целые ряды бутылок, до которых невозможно было дотянуться. Соне понравились этот пыльный беспорядок, густой сладковатый запах ветчины и та праздничная атмосфера, которая окутывала сейчас молодую женщину, словно любимое пальто.
Мэгги вывела ее из задумчивости.
— Ну, как жизнь?
Это было так похоже на ее подругу. Многозначительный вопрос! Соня нанизала на коктейльную палочку две оливки и темно-пурпурный помидор.
— Все хорошо, — ответила Соня, прекрасно зная, что подобный ответ не удовлетворит подругу. Иногда эта привычка Мэгги — говорить прямо, без обиняков — вызывала раздражение. С того момента, когда они встретились в аэропорту Станстед сегодня утром, они болтали лишь о пустяках, но Соня понимала, что рано или поздно Мэгги захочет большей откровенности. Она вздохнула. Именно эта черта подруги одновременно и нравилась Соне, и отталкивала ее.