Впрочем, чего-то подобного стоило ожидать.
— Ты чего о себе возомнил⁈ — раздался в какой-то момент рык парня из второстепенной ветви Злобиных.
Он не участвовал в поединках, но в общих схватках показал себя очень хорошо. Видимо, удаль ударила в голову, и дурак решил, что ему теперь всё по плечу, и все девки только и думают, что броситься на шею.
Ну, и мёд ещё сыграл свою злую шутку. Молодёжи подавали разбавленный напиток, но в пылу пира, конечно же, им удалось раздобыть бочонок настоящего мёда.
— Не зарывайся! — прорычал в ответ никто иной как Наслав.
Этот шебутной парень везде находил приключений на свою задницу, и вот теперь сцепился с гостем на глазах у всего люда.
Опьяневшего, разгорячённого схватками люда, что важно.
Да и сам Наслав был на взводе. Поражение в поединке сильно ударило по его гордости, и теперь он наверняка искал способы вернуть доброе имя. И расположение отца, который хмуро поглядывал на него со своего места за столом.
Да, бояре тоже переместились на улицу. Что ещё раз говорило о крепости древних традиций Севера. В моё время пиры предпочитали сразу на свежем воздухе проводить.
А то дома можно было и поломать чего, когда дело до драки дойдёт.
Надо полагать, избежать стычек не получалось даже с учётом молодецких соревнований. Север себе не изменял никогда.
Вокруг злобинского отрока и Наслава начал собираться народ. Бояре лишь оглядывались, наблюдали с разной степенью заинтересованности. В разборки молодёжи им было не по
Предметом спора послужила… Ольга.
Осмелевший наглец решил подбить клинья к Ратиславовой дочке. Тот хотел было встать и вмешаться, но Владимир жестом показал сидеть на месте.
Ольга и без того давать себя в обиду не собиралась. А Наславу нужно было отстоять честь рода. И свою собственную.
— Эх, а всё так хорошо шло… — вздохнул я.
За злобинским наглецом начала собираться толпа подпевал. Нелидовы тоже начали подтягиваться, чтобы прибавить весу аргументации Наслава. И мне следовало присоединиться.
Вовремя, однако, Алексей смотался с Мудром. Может, надо было отправиться с ним?
Встревать в разборки очень не хотелось. И…
Я решил пресечь их. Участвовать в традиционных поединках ещё куда не шло. Это хотя бы весело и, как оказалось, полезно. Но свои детские забавы могут оставить при себе.
— Извинись перед моей сестрой и передо мной! — рычал Наслав. — Иначе мне придётся заставить тебя это сделать!
— И как же ты собираешься заставлять? — хмыкнул наглёныш. — Я не собираюсь спрашивать дозволение какого-то…
Ему пришлось прервать свою речь, потому что между ними вдруг появился Я собственной персоной. Парни стояли друг напротив друга в паре шагов, но сильно удивились, когда я, как ни в чём ни бывало, вклинился в это пространство, попутно задев злобинского засранца плечом.
— Эй, ты! — взвизгнул он, хватая меня за то самое плечо.
— Лют! — прорычал Наслав. — Скройся…
С разворотом корпуса мой кулак вылетел прямо в челюсть наглёныша. Подпитанный духовной силой внезапный удар застал его врасплох, и парень плюхнулся на задницу, скосив взгляд.
Я небрежно взглянул на него, повернулся к ошалевшему Наславу и сказал:
— Много трындите.
А затем прошёл сквозь толпу нелидовской поддержки, взял Ольгу за руку и потянул прочь.
Злобины, немного придя в себя, хотели было предъявить мне что-то, но я грозно зыркнул, выпустил немного духовной силы, показывая серьёзность своих намерений, и они остановились.
Напугать кучку мальцов было несложно. Даже нутром такие чуяли, когда шалости грозили перерасти в настоящую, смертельную схватку.
Их было больше. Большинство — сильнее меня, если судить по уровню развития Источника. Но не всё измеряется духовной силой.
Мы с Ольгой удалились от замолчавших юнцов. Остальные участники пира молча наблюдали за развернувшейся сценой, а на спине чувствовался пристальный взгляд разъярённого Наслава. Мог бы — дыру прожёг.
А затем напряжение развеял Ярополк.
Он громко и протяжно захохотал.
— Ну, даёт, бастрак! — воскликнул он, опрокинув чашу с вином. — Владимир Всеславович, в нём чувствуется кровь твоего славного брата, а!
Злобин похлопал нашего главу по плечу и сделал ещё один глоток.
При упоминании отца Люта тот как-то странно скосил лицо и тут же закрыл его чашей мёда. Выпил всё до дна, громко ударил тарой по столу и вытер усы рукавом.
Ну, прямо-таки верх имперского этикета!
Обожаю Север.
О чём они там дальше говорили, не знаю. Стычка между молодняком рассосалась за ненадобностью, скоморохи вновь задудели в свои дуделки и запели песни, а мы с Ольгой остановились рядом с Милушей и Аней.