Памуккале
…Памуккале! Остатки группы, измочаленной постоянными нападениями на арьергард, отступают из отеля с боем. У кого в сумке — флакончик шампуня, кто сорвал со стены емкость для мыла, кому приглянулось полотенце. Не стыдитесь, варвары! Смелее, в бой. Турист — современный дикарь, он кочует по странам, добывает себе пропитание с боем. Грабит деревни. Иногда гибнет, встретив хорошо организованный отпор земледельцев. Миролюбие крестьян — миф. Они зарывают чужаков живьем в землю. В Памуккале никого не зароешь. Земля здесь покрыта пластами белоснежного камня. Местами он серый, иногда зеленый, кое‑где синеватый. Все зависит от цвета отложений на породе. Камень покрыт тонкой пленкой воды. Везде бьют источники. Вода горячая, холодная, ледяная, теплая, какая угодно. В бассейнах под открытым небом плюхаются жирные туристки из России. На головах — шапочки. Если даром — надо оздоравливаться! И не вздумай помешать им! Охранник в униформе и с рацией на поясе пытается образумить гиппопотамов в купальниках. Мадам, леди. Ноу, нельзя. Плевать! Они и плюют — прямо в лицо. Им охота принять ванну, и все тут. Быстро веду туристов мимо травертинов к купальне Клеопатры. Интересуются, правда ли она тут принимала ванные. Охотно подтверждаю! Клеопатра здесь и правда плескалась. Правда, не та Клеопатра. Наша сгнила в Египте, после укуса ядовитой гадины. Это был Цезарь. Зубы его были обнажены, клыки впрыскивали семя под кожу. Оливковую кожу нашей носатенькой принцессы. Она вздохнула и умерла. Душа поднялась ибисом в зарослях тростника, помахала на прощание ручкой и пошла к Солнцу, за которым чернели фигуры с головами животных. А вот и стояк Осириса! Она присела, накачала себя по самое не могу, разродилась сыночком. Того звали Тит Тиберий, ох и отомстил же он народу‑победителю за мамочку. А Клеопатра, которая приняла ванную в купальне Памуккале, была уроженца города Дюссельдорф, ее отец состоял в партии нацистов. Вешал евреев за ребра! После того, как пришли коммунисты, покаялся, совершил крестный ход в Мавзолей, приложился к мощам гниющего Ленина. Стояли, строго не моргая, часовые. Пованивал Ленин. После этого Хаджа папаша Клеопатры засадил мамаше, и та понесла после двенадцати лет бесплодия, за которое в концентрационные лагеря отправили дюжину профессоров, и были среди них и немцы! Клео росла смышленой девчонкой, в пятнадцать лет дала соседу по парте, а девятнадцать уже залетела, но тут как раз подоспела эпоха хиппи. Так что девчонка собралась¸ и отправилась по маршруту Германия‑Греция‑Турция‑Индия. Остановилась в пункте три. Уж больно глянулись ей травертины. Хлопковые горы под низким небом Хиераполиса. Валялась в источнике, как свинья. Надоело, наняла местных, те за пару минетов и двести марок выложили бассейн плиткой. Так появилась легендарная купальня Клеопатры. На вывеске так и написали. За несколько десятилетий подлинная история купальни стерлась, как плитка на дне, и все стали грешить на египетскую Клеопатру. Ее немецкую тезку это не смущало, потому что быстро умерла. А мертвые не смущаются! Сомневаюсь, что они в гробу краснеют. А даже и если… Кто‑то из вас это видел?! Вот и я говорю. Вряд ли, вряд ли. Умерла она во время родов, десятых по счету, Вышла замуж за любвеобильного турка. Тот присовывал регулярно, не реже двух раз в сутки и так почти десять лет. Немудрено, что она рожала, как пулемет. Семидесятые, противозачаточные средства в Турции еще неизвестны. Они даже не знаю еще, что Земля — круглая. Она и не круглая! Она тут плоская, вся покрытая белым камнем, словно зуб — налетом. Ноет, брызгает горячей водицей. Очень полезной водицей. С наслаждением бросаемся в нее, плещемся, смеемся, пьем из бьющих посреди купальни фонтанов. Обещаю, что после купальни пойдем на травертины. А вечером? Давайте веселиться, давайте пить! Ведь у нас всего два дня тура осталось, восклицает Настя. Чуть удручена. Я тоже. Что делать? Как бы мне вернуться к жене, но с Настей. Подумываю о версии принятия ислама. Так, мол, и так. Не ссорьтесь, девочки. Едва заикаюсь, Настя в бешенство. Это, простите, не любовь, а черт знает что, я не намерена вас ни с кем делить, шипит она, отплывает от меня, покрутив белым задом. Полоса от купальника сводит с ума. Всадил бы! Утешаюсь беглым осмотром купальни. Не очень большая, покрыта стеклянным куполом, по бортам бассейна растут тропические цветы. Островки посреди воды. На каждом — дереве. В дереве — дятел. На дятле — блохи. Все это — реклама зоопарка города Измир. Приезжайте! На дно набросаны коряги, кое‑где вижу цементные «кораллы». Блестят россыпью монетки на дне. Ныряю за парочкой. Выныриваю, а на поверхности уже Эфес. Белоснежный мраморный город. Шумит рынок, где‑то апостол Павел проклинает торговцев Афродитами из серебра. Отправляюсь на рынок рабов. Покупаю себе парочку. Беленькую Настю и черненькую Наташу, это моя тренер по йоге из Москвы. Она умеет ногу на ухо задирать, и если к ней в этот момент пристроиться,