- Такие найти нелегко, - сказал мягкий голос из мрака, и Лилиана встрепенулась – прежде чем понять, что это был лишь Джор-эл, подошедший ближе к ней и положивший голову на ее бледное плечо. Она нахмурилась, возмутившись его опасной способности отвечать на ее непроизнесенные мысли. От этого она насторожилась и напряглась. Это ее раздражало.
- Мммм? – озадаченно произнесла она, протянув руку и погладив его мышиные волосы, чувствуя от этого некоторое удовольствие.
- Простыни. Они из ткани, сотканной из крыльев мерцающих мотыльков, единственных естественных органических существ Мирродина. Я приказал выкрасить их экстрактом горной руды… Они тебе нравятся?
Лилиана чувствовала улыбку Джор-эла во тьме. Несмотря на свои опасения, она незримо улыбнулась ему в ответ.
- Они мне нравятся, - подтвердила она.
- Насколько? - Тон Джор-эла, на взгляд Лилианы, был вовсе не шаманским и далеким от набожности.
- Давай я тебе покажу, - вкрадчиво сказала она.
Шар, парящий над родником, был естественного происхождения и придавал заключенному в нем ощущение полета в темном и бесконечном – и все же, удушливом – пространстве. Бескрайняя тьма отражала собственные худшие, наиболее оскорбительные мысли, чувства и стремления узника. Снова и снова, опять и опять, внутреннее уродство пленника выплескивалось на стенки сферы, подобно грандиозным, четким проекциям и образам. Снаружи, два одинаковых струи выплеснулись из теплых вод родника.
- Еще. Один. Провал. Теззерет, мой маленький изобретатель, что же нам с тобой делать? –
Гигантские ноздри появились из поверхности родника, с презрительным выдохом.
Внутри шара, кулак ударил о стенку, и послышался неразборчивый крик лишь с тем, чтобы вновь отразиться к своему источнику, вызвав кровотечение из ушей. Фигура в шаре опала на колено и зарыдала.
- Ой, да брось ты свой театр, - сказал Никол Болас, в раздражении высунув голову из приятной пучины теплого родника.
Шла пятая неделя изнурительного труда, и Венсер был уже сыт по горло.
- Планнннн былллл… другимммм, - прошипел он Лилиане одним вечером, его челюсть висела смещенная в сторону после того, как рабочий гоблин, разозлившись, влепил ему оплеуху, когда они вместе перетаскивали кучу металлических частей тела от одной печи к другой.
- У нас никогда не было никакого плана, - огрызнулась Лилиана. Она сидела на трофейном торсе голема и расчесывала волосы, глядя в треснувшее зеркало, которое Джор принес бог знает откуда специально для нее.
- К тому же, планы, это лишь фантазии для тех, у кого нет воображения.
Зомби Венсер злобно уставился на свою госпожу, его единственный здоровый глаз пылал с яркостью голубого солнца. Лилиана медленно повернулась в его сторону, остановив руку с расческой над рекой ее черных волос. Ее аметистовые глаза горели столь же ярко, как и его, но с кровавым светом в зрачках.
- У тебя проблемы? – тихо спросила она у Венсера, и в ее низком, чувственном голосе звучали обещания кары и насилия.
Оживленный изобретатель саркастически склонил голову на бок, и почесался. То, что осталось от его штанов, распалось в его руках. Лилиана рассмеялась.
- У тебя хоть года-то были яйца, для начала? – промурлыкала она, подмигнув. – Может, та «Элспет» держала их, когда перешла в другой мир, убегая из этого?
На мгновение Венсер стоял совершенно неподвижно. Лилиана безжалостно осматривала его. Затем он склонил голову и отвернулся.
- Слава небесам, - услышал он ее бормотание, - эта беседа была скучной до слез. Приведи ко мне Джор-эла, хорошо, милый?
Зомби потопал по проходу, ведущему в широкий зал Печного Уровня Мирродина. Да, он приведет предводителя Ауриоков к своей госпоже. А потом он убьет его. И, возможно, и ее тоже.
Где-то, Элспет и Кос, должно быть сражаются. Они несут факел надежды. Где-то, возможно, Карн был жив и пытался понять, что, черт возьми, происходит, а сердце Венсера усердно билось в груди голема. Где-то, Джойра, должно быть, была счастлива, и где-то, жертвоприношения хоть что-то означали и имели смысл. Венсер потянулся к грудной клетке и провел трупными пальцами по обрывкам и кускам ткани, оставшимся после того, как он телепортировал свое сердце в оскверненное тело Карна.