В этот момент Элиш Норн решила, что пришло время молиться, поэтому все Фирексийцы склонили головы и положили руки друг другу на плечи. Венсер наклонился вперед со своего места за спиной Лилианы, чтобы расслышать ее яростное шипение в сторону Джор-эла.
- Я умираю с голода!
- Вовсе нет, а есть здесь – значит признавать свою плоть. Мы не можем ставить потребности наших тел выше обычаев Православия, в противном случае мы разозлим их. Съесть здесь что- либо, означает публично оскорбить гостеприимство Элиш Норн, - прошептал он в ответ.
- Не бывает никакого гостеприимства без еды! Я не могу не есть всю ночь…
- Молись. Это уменьшает аппетит.
- Джор…
В этот момент Фирексийцы завершили свою монотонную молитву и принялись аплодировать себе, звеня кончиками пальцев о свои фарфоровые кубки, создавая волну дребезжащего звука. Лилиана замолчала, и Джор-эл присоединился к странному обряду. Лилиана отвернулась от Джор-эла и подперла рукой щеку. Теин под ее глазами в последнее время выглядели темнее обычного, и Венсеру снова стало ее жаль. Почти.
Еще один час прошел в духовной, религиозной беседе Элиш и Джор-эла с другими выдающимися гостями. Наконец, Элиш встала и обратилась к Лилиане.
Традиционно, почетный гость после ужина представляет легкое развлечение, - Претор вкрадчиво указала на вымощенную плиткой сцену во главе стола. – Вы удовлетворите этот наш небольшой каприз, да?
С учетом ее настроения (и состояния желудка), Венсер приготовился к какому-нибудь взрыву со стороны Лилианы, с битьем посуды и матом, способным смутить даже Кельдского берсеркера. Он был слегка шокирован, когда она сдержалась и встала со своего места с аристократичной грацией, общаясь с Элит так, словно они обе были дебютантками на церковном празднике.
- Моя дорогая, конечно, я доставлю вам это удовольствие. Какая честь. Но почему же, «легкое развлечение»? Почему бы не что-нибудь помрачнее? – она вульгарно подмигнула Претеру, которая, к настоящему шоку Венсера на этот раз, хихикнула и, словно ребенок, хлопнула в ладоши.
Лилиана все это говорила н ходу и, заняв свое место на узорчатой плитке, с волшебным изяществом подняла руки и принялась нашептывать свистящие, тревожные слова черной магии в удушливом вечернем воздухе.
Металлы всех мастей сверкающим дождем обрушились вокруг лагеря беженцев в Печном Уровне Мирродина. Грустная мешанина из тентов, служивших новым домом для разных существ, сумевших избежать неуемного аппетита их поработителей. Фирексийцы никогда не уставали от насилия (ежедневной необходимости), пыток (научных исследований), захвата (твоему будет лучше у меня, как они говорили). Прошли месяцы с тех пор, как Фирексийцы в последний раз донимали беженцев, и многие жители тентового королевства начали думать, что это могло стать начало их возрождения.
Теперь, земля дрожала и трубы разрывались. Пар со свистом улетал в громадные пещеры, испещренные рудой скалы осыпались вокруг. Девушка с рыжими, как у лисы, волосами, укрылась под гоблинской лестницей. Гоблины, несчастный рабочий класс Фирексийцев, матерились и визжали бросая свои инструменты и бросаясь под безопасные своды тайных пещер и убежищ. Когда землетрясение началось, девушка ухаживала за больными. По периметру лагеря находились укрепленные пещеры, но тенты по большей части стояли открытыми. Она слышала крики боли, эхом разносившиеся по пещерам из лачуг беженцев.
- Пожалуйста, пожалуйста, Джор-эл, возвращайся, - взмолилась она. Он знает, что нужно было делать – она огляделась, в надежде увидеть его белый плащ сквозь град из обломков камней. Тогда бы она стала храбрее, она бы побежала к нему, к этому мистику Ауриоков, давшему беженцам столько надежд, отказавшись от прежних путей, и основав новую религию… Правда, он мог обменять ее Глиссе за карты к Ядру мира, но лишь для того, чтобы спасти их – его – народ. По крайней мере, темная леди сказала, что таким было его намерение, обменять ее. Но это было не важно. Важно было то, что он был прав, тверд, и добр.
Кишащий рой черного и темно-синего цветов вырвался из туннелей, ведущих на поверхность. Это была кишащая орда из выпущенных глаз, серповидных рук, и металлических панцирей. Они двигались со щелчками и чвоканьем, слышным даже сквозь грохот обвала. Девушка подавила крик ужаса.