Лилиана взглянула вверх. Она увидела прекрасную луну, сияющую над ней. Она не могла дышать. Ее грудная клетка казалась слишком маленькой, чтобы вместить сердце, которое настолько разбухло, что его биение оглушительным эхом барабанило у нее в ушах. Серебряный свет был ослепителен. Луна становилась все крупнее, и крупнее, и опустилась над ней, подобно похоронному савану.
- Лили, - раздался мягкий женский голос. – Почему ты не можешь просто вести себя хорошо?
Кос знал, что это будет сражение всей его жизни, и подготовился соответствующе.
Он знал одного противника довольно хорошо; бывший соратник, приличный парень, хотя и до безумия не желающий марать руки или принимать решения. Воспоминания заставили Коса ухмыльнуться, беря в руки мечи, которые дал ему Дракон.
Второго противника он знал лишь по его репутации – скорее размытым слухам – и тому, о чем Дракон предупредил его отдельно.
Кос не волновался. Он не чувствовал страха. В нем тлело спокойной выжидание истинного, профессионального воина. Он покончит с этой сумасбродной задумкой некромантши; и Дракон очистит и перенесет родные земли Вулшока из этого прогнившего мира в другой.
Кос прокашлялся. Он вытащил обрывок ткани из-за пояса и протер им уголок рта. На ткани образовалось черное пятно, и Кос спешно сунул ее обратно на место, рядом с оружием.
…
Стоя на возвышенности над землями его народа, Кос наблюдал колебания красного солнца в небесах.
- Вероятно, это последний раз, когда я увижу свой дом, - произнес он вслух. Горы не ответили. Легкая дрожь, все же, прошла под землей, осыпав по склону мелкий гравий. Кос улыбнулся, представляя себе эту дрожь, как пожимание плеч его любимой земли.
- Ага, знаю, тебе плевать, - рассмеялся он, развернулся и направился в сумрак, к кратеру, детально описанному Драконом.
- Нет. Только не ты, - сказала Элспет. Она положила ладонь на его руку. В комнате пахло жженным жиром, желудочной кислотой, свернутой кровью, и смертью. Во второй ладони она сжимала талисман, который он ей дал. Гладкие его края впились в ее мозолистые пальцы, которыми она сжимала его у сердца.
Венсер взглянул на нее. Он посмотрел на Карна на троне и поднял свои трясущиеся руки, чтобы Элспет могла увидеть их в мрачном Фирексийском освещении.
- Пора, - сказал он.
Я думал о Карне в старые времена. Все это безумие с Джойрой, Ткачом и Джодай, и долбаным Богом-Ягуаром и Фреялис, и моим дальномером, и Тефери, и Шивом. Потом я думал о трещине… трещине в теле Карна, и о моем сердце, покидающем меня, уходя в лучшее место. Я думал, «И куда, черт возьми, мне теперь девать сердце Карна…»
Потом я умер.
Венсер очнулся взирая в лицо смерти. Но это был не череп. И не Король Ткач. Это не был парень в темном плаще с косой в руке. Это не была болезнь, или неясный дымный силуэт, или Фирексийская смертельная машина. Это не был бог.
Это было лицо со светлой кожей, овальное лицо, лицо женщины. Ее глаза были темными, почти черными в тусклом свете, но когда она улыбнулась, он заметил фиолетовый блеск у зрачков. Улыбка была белоснежной и яркой, окаймленной губами, выгнутыми, как дуга арбалета. Нос Смерти был слегка курносым, отчего Венсер представил себе, как он скользит по нему вниз и радостно слетает с его края в усмехающийся рот, прямо между этих лиловых губ.
- Пора просыпаться! Знаешь, насколько я голодна? – сказала Смерть, втащив его на ноги и взобравшись ему на спину. – Нам нужно найти что-нибудь поесть. Пошел, пошел, пошел.
Я взглянул на свои руки. Сквозь гниющую плоть виднелись кости. После ста одиннадцати шагов, стало понятно, что я был зомби. Но я продолжал идти.
Венсер проснулся в своей постели в Урборге. Его окружали знакомые запахи артефактов, металла, и болота. Он сел залитый холодным потом – он должен был сегодня что-то сделать. Он забыл что-то важное… что это было? Он спрыгнул с кровати и его ноги увязли в полу – целая лужа крови. Он поднял взгляд. Тело лежало лицом в красной жидкости. Он узнал вышивку на тунике своей матери. Венсер увидел отца сквозь круглое стекло единственного окна в доме. Тот уходил прочь в темнеющие торфяные холмы.