А впереди на огромном ируканском жеребце скакал сердечный друг барон Пампа. Его рёв перекрыл даже звуки стрельбы: «Убейте их, мои рыцари!»
Сабина вернулась почти мгновенно. Спрыгнула с еле держащегося в воздухе флаера — аккурат перед мрачным, в крови арканарцем. Когда он схватился за пистолет, она успела лишь картинно взмахнуть рукой. Потом арканарец осел.
— Вам лучше было бы переждать в безопасности. Это неподобающее место для прекрасной донны, — сообщила выросшая у него за спиной широченная фигура.
Сабина удивлённо хлопнула глазищами:
— Благодарю вас, благородный дон Пампа.
Барон кивнул и выдернул меч. Тело упало ничком, надёжно скрыв торчащую чуть пониже подбородка рукоять стилета. Сабина подумала и вернулась на крышу. Уселась на краю, поболтала ногами. Извлекла зеркальце, поправила чуть растрепавшиеся волосы.
Покосилась на четверых «художников», вооружённых каким-то металлическим дрекольем. Те слаженно наседали на дона Пампу. Пожала плечами. Балахонники один за другим стали хвататься за глаза и падать под баронским мечом. Когда рухнул последний, озорной солнечный зайчик помедлил и отправился искать следующую жертву.
…Отец Шига сосредоточенно отстреливался от наезжающих всадников. Раскачивался, вращался волчком, стрелял в перекате. Ни одна пуля не пролетала мимо — вот только всадников было куда как больше, чем патронов. Жизнь подходила к концу, и прожита она была совсем неплохо. В девятнадцать лет возглавить крестьянскую армию. В двадцать — стать боевым монахом Ордена. Потом — Патриотическая Школа, Земля, четыре года студенчества в Сорбонне. Потом снова Арканар. Собственно, подохнуть он должен был ещё в двадцать шесть, на штурме Бау. И сдох бы непременно, если б не гений Его Преосвященства. Что ж, «судьба воина — увядший лист, сорвёт его ветер — но дерево пребудет вовеки». Он ни о чём не жалел. В конце концов, когда потеряно всё, у дона остаётся ещё честь, у Магистра Ордена — цель. Если от него зависит — дать «Тьме» время на взлёт — он даст его.
Толпа разом распахнулась, пропуская ему навстречу барона Пампу. Очень медленно Шига отбросил автомат с последним патроном. Помахал в воздухе перстнем на цепочке.
— Эта вещь, кажется, о чём-то говорит вам, барон?
…Барону говорила. Антон ожидал, что дон Пампа нальётся тёмной кровью, заорёт и начнёт делать глупости, но тот лишь прикрыл веки и оледенел. Аж покрылся инеем. Потом тихим неживым голосом отчеканил:
— Барон Пампа дон Бау-но-Суруга-но-Гатта-но-Арканара, божьей милостью король Арканарский. Сорок пять лет. К вашим услугам, святой отец.
— Барон Шига дон Кси-но-Питана, Именем Господа боевой магистр Святого Ордена. Тридцать лет. К вашим услугам, барон.
Он очень медленно обнажил фамильный меч и отбросил в сторону ножны.
— Тебе они больше не понадобятся, — кивнул дон Пампа, устремляясь вперёд.
Стремительно затанцевали клинки. Боевой магистр раскачивался в сумасшедшем темпе субакса, когда каждая часть тела живёт сама по себе. Он грациозно скользил вокруг неповоротливого барона, атакуя одновременно со всех сторон. Выпады следовали каскадом — молниеносные, как броски кобры. Дон Пампа всё сильнее горбился. Было видно, что сорок — не тридцать, жив он пока только чудом, и один из следующих ударов его непременно прикончит. А потом всё кончилось. Шига стоял выпрямившись, победная улыбка блуждала по его лицу, а рука всё ещё сжимала клинок баронского меча, вошедший пониже грудины.
Потом он упал на колени. Поднял кверху окровавленную ладонь. Тихо, через силу выговорил:
— Дон Румата… «Тьма»… Там Цюрупа… Цель — Арканар… Примет на борт…
Ладонь опустилась. Блестящим стальным кругом прошуршало широкое лезвие. Что-то глухо стукнулось о промёрзшую землю.
Дон Пампа постоял ещё немного. Потом, что-то вспомнив, повернулся к Антону:
— Мой дорогой друг! Наконец-то я нашёл вас! Мне говорили, у вас неприятности? Я в огромном долгу перед вами.
— Каким образом, барон? Какой-нибудь пустяк?
— Как, ведь именно вы послали доброго отца Кабани предупредить нас о намерении этого мужичья. Штурмовать мой замок! В день моей коронации! Каковы мерзавцы! Своей рукой снёс голову этому негодяю Арате.
— Как вы добрались в наши края, барон?
— А! Взял на абордаж один из этих летающих кораблей. Вы не поверите, мой друг, но такой морской болезни со мной с самой битвы в Проливе не случалось. Вся дружина блевала.