…Цюрупа недаром был наблюдателем нового поколения. Клинок, падающий на его беззащитную шею, прошёл сквозь пустоту. Потерявший равновесие барон грянулся о пол — похоже, без сознания, а фамильный меч Бау взлетел уже над ним.
Антон рванул застрявший в боку нож — противно скрипнуло по ребру. А потом послал его — мягко, как учили, прямо под стриженный белокурый затылок.
Мотая головой, барон медленно поднялся, грузно опираясь на меч.
— Вы ранены, друг мой!
— На Ы! Надо уходить.
Они успели закрыть за собой переборку спасательного отсека, когда корабль наполнился шорохом тихих шагов, голосами.
— Сдох… Кто его так?
— Дон Румата, братие, я аж испугался. Откуда он здесь, дьявол?
Потом в переборку забарабанили:
— Дон Румата! Дон Пампа! Открывайте! Сдавайтесь!
— Доны Бау не сдаются, — проорал барон.
— А давайте спалим их, братие? Без пролития крови?
— Брат Гаку, активируй систему аварийной стерилизации спасательного отсека.
— Сделано, брат Мара.
— Братья пилоты, Именем Господа, делайте ваше дело!
Определённо становилось жарковато.
— Позором будет, если скажут, что нас сожгли какие-то монахи, — заревел дон Пампа, — пусть скажут, — «Они сожгли себя сами». У него в руках появился давнишний бочонок, кремень с кресалом, задымился фитиль, — пусть попробуют перца отца Кабани.
— Это — перец? — слабым голосом поинтересовался Антон.
— Ах, вы же давно не бывали у нас, дон Румата! Новейшее изобретение отца Кабани — гремучий перец. Удивительная вещь… Поверите ли… Дальше Антон не слушал.
— Помогите, барон.
Он разблокировал люк спасательной капсулы и, марая кровью чистый дермопласт, рухнул в пилотское кресло. Барон сел рядом и пристегнул ремни. Сил удивляться больше не было. Последнее, что услышал Антон перед тем, как закрылся люк, было:
— Во имя Господа, введите координаты на деритринитацию.
— Именем Его, параметры стартовой орбиты получены и введены.
Потом всё потонуло в зычном баронском басе:
— Доны Бау наступают и отступают — по обстоятельствам!
Антон нажал на скобу катапультирования.
… Впоследствие ему удавалось вспомнить эту посадку только обрывками. Звенело в ушах, накатывала одурь. Слепнуть он стал над Тихим океаном. Ориентироваться приходилось по командам дона Пампы:
— Дайте шпор, дон Румата! Поддёрните узду! — и он прибавлял скорости и выравнивал руль высоты.
Он слышал ещё, как барон поминает по радио всех святых, требуя, чтобы его лучшего друга Румату Эсторского спасали бы сейчас и немедленно. Антону было всё равно. Хотелось спать.
В полубреду беспокоило лишь одно:
— Барон, — превозмогая боль, прошептал он, — а что за кольцо было у того монаха?
— Фамильный перстень-печать. Мы, доны Бау, испокон веков неграмотны. А вот мне, Пампе Первому, поверите ли, уже грамоте учиться приходилось… Вечный позор вышел бы роду Бау.
Глава 5 В интересах Земли и во имя человечества
Дальше действовать будем мы!
Через два с половиной часа Руди, всё ещё болезненно поглаживая бок, входил в кабинет Михаила Сидорова («Для друзей Атос. Просто Атос.»)
«Руководитель КОМКОН-2» — бибикнуло в автосекретаре, и Антон понял — теперь это — официально.
— Приветствую вас, Руди. Я имел консультации с психологами. Вам возвращают индекс. Полный.
— Всем?
— Джереми…
— Я знаю.
— И пока проблемы с Сабиной Крюгер.
— Доктор Александров?
— Именно. Но сотрудниками, способными просочиться в мой охраняемый кабинет, чтобы выдать правду-матку, я бы не разбрасывался. Хотя… теперь вы, наверное, снова захотите быть пилотом.