Не знаю, сколько я проспала, но внезапно проснулась, когда нечто тяжёлое на меня навалилось. Я попыталась выбраться из-под этого нечто, но оно прижимало меня ещё сильнее. Сначала я ощутила, как мне раздвигают ноги и пытаются вдавить в меня что-то массивное, твёрдое, как деревянный кол. Потом почувствовала резкую нестерпимую боль от того, что тело моё между ног начало разрываться, и этот кол стал вбиваться всё глубже и глубже в меня.
Кричать я не могла, так как рот был придавлен лежавшем на мне телом. А мерзкая жестокая экзекуция продолжалась. Грубо и резко нечто вторгалось в меня, с силой придавливая к кровати, двигаясь во мне, словно змея, проникая всё дальше в моё нежное детское тело, и при этом, охая и пыхтя, как паровоз. Казалось, что этот кошмар не закончится никогда, и я просто умру. Но вот движения прекратились, нечто замерло, а потом издало истошный дикий звериный рёв, переходящий в затихающее рычание.
Некоторое время спустя удушавшее меня тело сползло вниз, перевернулось на спину, распласталось, подмяв под себя одеяло, и захрапело. В этот момент я с ужасом поняла, что именно произошло, и сделал это со мной кровный отец.
Какое-то время я обездвижено лежала в состоянии шока, не веря, что такое возможно.
Красивый большой город, суливший мне сказочную жизнь, превратился вдруг в дикого монстра, который меня раздавил, выпил всю мою кровь и выбросил в бездну моё бездыханное детское тело. Как дальше жить? Некуда убежать, никто не спасёт, никто не поможет. Я – одна в этом жестоком бесчеловечном мире, я с ним наедине.
Потом, всё же собравшись с силами, я медленно сползла с кровати, сгорбившись и раскорячась, поплелась прочь из этой ужасной комнаты. Зайдя в совмещённый санузел, закрыла дверь на защёлку и, закутавшись в полотенца, села в углу, прижавшись к стене. Внутри всё болело и жгло, словно огнём, а по ногам вниз стекала какая-то липкая жидкость, выходившая из меня. Слёз уже не было, всё выплакала до этого.
Закрыв глаза, я ощутила внутри абсолютную пустоту.
Кровавый рассвет
«Жизнь людей, преданных только наслаждению без рассудка и без нравственности, не имеет никакой цены».
Видимо, чтобы я не сошла с ума от боли и ужаса, моя психика отключилась, словно сработал предохранитель. То ли уснула, то ли потеряла сознание. Очнулась от громкого и настойчивого стука в дверь. Не сразу поняв, что происходит, лишь постепенно приходя в чувства, я с трудом поднялась и отодвинула шпингалет на двери. Дверь широко распахнулась, и в дверном проёме я увидела голое тело отца, а прямо перед своим лицом – стоячий большой член с остатками засохшей крови на коже. Моей крови. Он с нескрываемым удивлением посмотрел на меня, немного шатаясь, прошагал к унитазу, а я, от внезапного испуга почти не чувствуя боли, путаясь в полотенцах, устремилась в комнату, в свою постель.
Кровать, на которой спала я, стояла в углу возле окна, а кровать родителей находилась напротив, в небольшой нише. Усевшись в самый угол кровати, прижавшись к спинке и завернувшись в одеяло поверх полотенец, я со страхом ждала возвращения отца в комнату. Было слышно, как он спустил воду из сливного бочка, потом по дну ванны застучала вода из открытого крана, через несколько секунд переключился душ, и звук текущей воды немного затих. Прошло какое-то время, вода перестала течь, и наступила пугающая тишина. Я вся напряглась и вжалась в угол кровати, устремив взгляд на входную дверь комнаты.
Он вошёл, одетый в домашний халат. Уже с более осознанным удивлением вновь посмотрел на меня. Потом, слегка улыбнувшись, спросил, что случилось, почему я сижу на кровати с таким испуганным видом. Стал объяснять, что пришёл очень поздно, засиделся у каких-то своих новых знакомых, наверное, много выпил и с трудом добрался до дома.
Я вытянула вперёд руку, указав на его постель. Он не понял, что я пыталась этим ему сказать, и растерянно пожал плечами. Я молчала и продолжала тыкать в место страшного преступления.
Неторопливо он подошёл к своей кровати. Видимо, начав догадываться о чём-то недобром, стал медленно тянуть одеяло. Словно зияющая дыра, ведущая в преисподнюю, на простыне алело огромное кровяное пятно.
Он замер, словно окаменев, какое-то время так и стоял неподвижно, потом ноги его подкосились. Повернувшись в мою сторону, он рухнул на край постели, и я увидела, как лицо его исказилось от ужаса. То ли пытаясь вспомнить, что же произошло этой ночью, то ли думая о том, как теперь с этим жить, он долго сидел, опустив голову и закрыв руками своё лицо.