В этот же момент подскочил третий смельчак, прыгнув мне на спину, сбил меня с ног. Упав на четвереньки, парень с ходу, перелетел через меня. Запутавшись в плаще, немного замешкался, воспользавшись этим, здоровяк и этот парень набросились на меня. Изворачиваясь, выскользнул из плаща, освободившись от рук нападавших. Шланг пришлось выпустить из рук, оставшись без оружия, пришлось работать ногами. Сбив обоих с ног, а на залитом кровью полу, это сделать не трудно, пинал со всей силой, какая у меня была, подскакивая то к одному, то к другому, то к третьему, не давая им подняться.
Заметив, что они уже не пытаются встать, схватил шланг, и нанёс каждому ещё по несколько ударов тяжёлым набалдашником. Словно какое - то остервенение нашло на меня в тот момент, я совершено потерял контроль над собой. Прыгая от жертвы к жертве, не давая им опомниться, бил..., бил..., и бил.... Окровавленные парни уже не пытались сопротивляться, получали удары пинками по бокам по голове.
- какой -то момент я вдруг заметил, что я уже не бил парней, наказывая, а просто истязал их с каким -то безумством. Не известно, чем бы закончилось, избиение этих несчастных, как вдруг, за спиной раздался пронзительный крик:
Стой..., ты же убьёшь их....
Я резко развернулся, в трёх шагах от меня стоял, белый как стена, с вытаращенными глазами парень, которому я предлагал исчезнуть. Он всё время находился здесь и всё видел. Бледные его губы дрожали, понижая голос, он продолжал повторять:
Ты же убьёшь их..., ты же убьёшь их....
А.... ты ещё здесь...? крикнул я, не слыша собственного голоса, от спазм, перехвативших и горло, и слух, и всё моё сознание.
Парень, что- то лепеча, сползая по стене, опустился, но опомнившись, вскочил, шмыгнул к дверям и исчез.
Вышел на двор и я, освежая грудь прохладным ночным воздухом, глубоко вздохнул несколько раз.
Вспомнив о плаще, вернулся в комнату. Один из парней сидя в лужи крови, что- то бормотал и матерился. Заметив меня, попытался встать, но под скользнувшись на крови, упал, вскрикнув от боли.
Что ..., вернулся добить нас, процедил он сквозь зубы, сплюнув кровяной слюной.
Хватит вам, следующий раз, будете думать, на кого поднимать руки.
Она сама виновата, она первая бросилась на нас....
Она..., девочка..., бросилась на вас...? вы втроём..., три здоровых парня..., где мозги ваши были, вы мужчины..., лил кобели дикие. Да что с вами говорить, заработали – получили, живите пока, и думайте следующий раз, против кого применять свою силу.
Мы тебя найдём мужик, тогда посмотришь, куда мы применим силу.
Ты парень, хоть доживи до завтра, а уж потом мечтай о встречи со мной, только это будет последнее, в вашей жизни, что вы увидите. Впрочем, я могу вас, и сейчас поубивать, мне это ни чего не стоит.
Иди мужик отсюда, хватит уже, наубивался.
Больше всех, видимо досталось здоровяку, он ели вполз на скамейку, и ни как не мог подняться на ноги, третий отполз на четвереньках в угол, сел на топчан, пытаясь снять с себя изодранную рубашку.
Вы, всё поняли ребятки..., или повторить...?
- уже....
Подняв плащ, вышел и направился к дому Елены. Теперь надо встретиться с её родителями, точнее с «папашей».
Была надежда, на то - что, Виктор может быть в их доме. Не смотря, на поздний час, в окнах горел свет. Заглянув в одно из них, заметил отчима, сидящего за столом, пацанов - лежащих у телевизора. Опустив мисталь, нашёл и мать, она за печью, стоя на коленях что- то, «колдовала» над посудой. Дверь оказалась не заперта, и я вошёл в комнату. Мать первой, увидев меня, соскочила и подбежала к мужу.
Узнала, подумал я, или её испугал мой вид.
Мужик поднялся, взял в руку стоявшую бутылку, и, отодвигая в сторону жену, сделал шаг мне на встречу.
Ты..., кто такой, вламываешься в мой дом...?
Мужик, хоть и больше меня ростом, но пропитый и прокуренный, показался мне просто говнюком.
Вы..., твари - безмозглые..., сами не живёте и дочери не даёте....
Она сама виновата..., я ей сколько раз говорила не путаться со всякими, а она курва разве слушала мать...? ей подавай чо..., хошь, лишь бы всё не так как мать хочет.
Что ты несёшь..., дура..., ты не можешь быть матерью, ты алкашка, и могила тебя, навряд ли исправит.
А... а..., завопила женщина, это тот защитничек явился, жаль Витьки нет, он бы тебе рога по - отшибал бы.