Что она начинает ревновать меня к ней, что ей даже обидно, что я при каждой возможности вспоминаю о ней.
Я собственно и не знал, что ей ответить, может она действительно ревнует меня к Ирине, а это уже проблема, и проблема в нашем положении весьма серьёзная. Но ни как не мог понять, она хочет, чтобы Ира была с нами, и в то же время ревнует меня к ней..., или всё это мне только кажется. Снова пытался пояснить ей, что дела сердечные надо отложить на другое время, и ревности здесь не к чему. Лена рассердилась, заявив, что ревность не в её характере, было бы чему ревновать, да ещё к лучшей подруге. После того как убрали со стола, Лена спросила:
И… чем же теперь будем заниматься?
Ни чем, ответил я, раньше ляжем спать, завтра в четыре вставать, полетим на деревню. Завтра же купим картошку, и может, раздобудем мясо, только как мы их доставим. Не брать же по килограмму, если уж вести, так мешками.
Лично я, не хочу, как тот раз, таскаться и прятаться с сумками, да и риск большой летать средь белого дня как тот раз.
Тогда давай ограбим ещё, что – ни будь, и наберём всего побольше .
Лена, долго хранящихся продуктов у нас хватает, а свежих, на каждый день доставать я не могу, у нас не велосипед, сел да поехал....
Надо обходиться тем, что есть.
Да ты знаешь, сколько чего нам надо...? я тут посидела и прикинула, без грабежа нам не обойтись.
А ты не боишься…?
Я уже боялась один раз, теперь думаю, что не буду….
Хорошо…, вернёмся вечером, и сразу же полетим на промысел, только где найти хороший магазин? А что если военторг…, ты бывала в нём, как там военных обеспечивают…?
Ты…, что – командир, там же военные….
Ну и что…, мы сможем хоть всю воинскую часть положить в один миг. Ты же видела, на что мы способны, как просто и быстро уложили бандитов, так и вояк уложим спать.
Нет – нет Саша, там же Иркина мать работает, я не хочу создавать ей неприятности.
Ну и что…, она же бухгалтер всего лишь.
Нет нельзя командир…, Ирка сразу же догадается, что это мы и обидится, я её знаю. Может, в Амурск полетим, или ещё лучше, в Комсомольск, там хорошие магазины, но всё - таки, ещё лучше будет, если без всякого грабежа, поехать в город и просто, купить всё не обходимое, деньги – то у нас есть....
Ну…, в общем - то, неплохо мыслишь девочка, утро вечера мудрёнее, идём спать.
Вообще- то ещё рановато, Саша…, а можно, чтобы и ты тут спал…?
Зачем…?
Я боюсь одна, я на своей кровати, а ты на той…, можно…?
Ты же только что, говорила, что не боишься грабить, и тут заявляешь, что тебе страшно, кого бояться, мы же тут одни, и Элла нас надёжно охраняет.
Так – то, оно так, но если ты рядом будешь, мне спокойней будет. Я твоих зелёных боюсь, вдруг они придут сюда.
О чём ты говоришь, они же во сне являются, притом, только мне…
Потом, когда – ни будь, я привыкну к этой обстановке, и буду спать сама, а сейчас, пожалуйста, ложись тут. Мне страшно не от того, что здесь кто – то есть, я боюсь пустоты, пустых комнат и коридоров. Тот раз, я бегала по уровням, было как – то интересно, потом мне стало жутко, от того, что рядом ни кого нет, и теперь я боюсь....
Я понял тебя..., но Лена, извини меня, я сплю голым, привык - знаешь ли, особенно после душа.
Ну и что, я тоже буду голышом спать, тут же ни кого кроме нас нет – не так ли…?
Лена…, ты что…, меня в монастырь в вести хочешь?
Какой монастырь…, мы же уже спали вдвоём, и при том на одной кровати, пряча глаза, но с каким -то лукавством, ответила она.
Лена – Лена…, опомнись, что это на тебя нашло, ты шутишь…?
Какие шутки, я серьёзно боюсь одна спать.
Ладно…, я лягу тут, только - чур, не подглядывать, ладно…?
Ты сам не подглядывай….
Ну, хорошо, готовься ко сну, или занимайся чем хочешь, я пойду к Элле, скажу, что бы разбудила нас в четыре часа.