Гарден замерла посреди комнаты.
– Я об этом не подумала. Какое облегчение. В случае необходимости я всегда смогу продать этот комод. Что бы теперь ни случилось, я смогу расплатиться с вами, выкупить ожерелье. Да я же настоящая деловая женщина! – Она села и уставилась перед собой, восхищаясь картинами воображаемого будущего.
Элизабет дала ей немного помечтать, а потом вернула к реальности:
– Теперь, когда у тебя такой успех, давай подумаем, как тебе жить дальше. Не хотела бы ты иметь собственный дом? Тебе, наверное, надоело жить в чужом?
Гарден вспомнила о недолгих годах жизни в Хемпстед Хис, когда у них со Скаем был собственный дом. Радость по поводу комода Эльфа слегка утихла.
– Я всегда хотела иметь свой дом, тетя Элизабет. Некоторое время он у меня был. Это было самое счастливое время в моей жизни. Такого уже больше не будет.
– Такого точно – нет, – согласилась Элизабет. – Так что и горевать о нем нечего. У меня есть предложение на будущее. Оставим прошлое в покое. Из каретного сарая, где сейчас хранится твое сокровище, получится неплохой коттедж. Наверху есть две комнаты, из которых можно сделать спальни. Я частенько подумывала сделать это и сдавать коттедж, но так и не собралась. Теперь мы можем это сделать. Точнее, ты. И еще старое помещение, где была моя контора, когда я управляла своей компанией. Там нужно только хорошенько убрать, и у Элен будет где играть в дождливые дни. Что ты об этом думаешь?
– Я хочу платить за аренду.
– Я этого просто потребую.
– Пойдем посмотрим прямо сейчас.
– Иди сама. Я все это видела уже сто раз. Лучше выпью чашечку чаю в тишине, пока не проснулась Элен. Ты не должна была учить этого ребенка разговаривать.
К середине октября каретный сарай был вычищен, туда провели электричество, водопровод и канализацию. К этому времени суд закончился. Гарден была разведена, а репортеры наконец исчезли.
– Теперь я начну приобретать вещи для дома и магазина, – объявила она. – Я могу пока все складывать в игровой Элен.
Мистер Бенджамен был в ярости. Игровая была святилищем для Эльфова комода, и он никому не позволял приближаться к нему. Каждое воскресенье, когда его собственный магазин был закрыт, мистер Бенджамен проводил целый день, любовно и терпеливо слой за слоем снимая грязь и жир при помощи теплой воды, мыла и скипидара.
– Ну, хорошо, я найду другое место, – согласилась Гарден.
В городе сдавалось внаем множество помещений. Главной проблемой было покинуть дом Элизабет и встретить любопытные взгляды там, снаружи. Гарден сознательно не читала газет, но знала, что о суде писали несколько недель.
– Я боюсь, – призналась она тете.
– Если ты не преодолеешь это сейчас, то будешь бояться всю жизнь.
Агент по продаже недвижимости изо всех сил старался быть тактичным. Он перебрал весь список сдаваемых в аренду помещений, каждый раз уверяя Гарден, что это ей не понравится, потому что слишком маленькое, а то слишком большое… слишком темное… слишком светлое…
– Мистер Смит, я понимаю ваши проблемы, – сказала Гарден. Она была очень бледна. – Мне не хотят сдавать помещение, так ведь?
– Мне очень жаль, миссис Харрис…
– Это не ваша вина, я понимаю.
Мистер Смит чувствовал себя очень неловко. Два дома из этого списка принадлежали ему. «Интересно, правда ли все то, что рассказывают, – думал он. – Она, несомненно, красавица. И если в том, что пишут газеты, есть какая-то доля правды…» Может быть, если он сдаст ей дом на Черч-стрит, она будет благодарна, а ему время от времени придется навещать ее, чтобы посмотреть, как идут дела… Жена его убьет…
– Есть один вариант, но место не совсем удачное.
– Я нашла помещение под магазин, – объявила Гарден, вернувшись домой. – Это бывшие конюшни, и грязно там просто невероятно, но позади очаровательный дворик, вымощенный кирпичом, с прекрасным фиговым деревом. Это на Чалмерс-стрит.
Элизабет посмотрела на улыбающееся лицо Гарден. В уголках глаз и возле носа появились крошечные морщинки, но главный шаг был сделан. Она покинула убежище.
В последующие недели морщинки становились глубже, по мере того как Гарден сталкивалась с реальностью, с остракизмом и последствиями своей скандальной известности. И все же она выдержала. Она была слишком занята.
Ее любимым занятием стало посещение деревенских аукционов. Иногда она уезжала до рассвета, чтобы пораньше попасть в городок или на ферму, где проводился аукцион, внимательно осмотреть до начала торгов все выставляющееся на продажу. Она вела себя очень по-деловому: записывала в блокнот, что хотела бы купить и цену, которую согласилась бы заплатить. Если цена поднималась выше, она отступала, хотя и сердилась, что ей кто-то препятствует.
Иногда покупки не помещались ни в автомобиль, ни на крышу. Тогда на следующий день она брала у одного из друзей Метью грузовичок, укладывала в корзинку еду и вместе с Элен отправлялась забирать свою добычу.
Гарден также частенько брала с собой Элен, отправляясь «на охоту». Она приезжала в поселки, оставшиеся в тех местах, где когда-то были большие плантации, стучалась в двери, просила попить и внимательно осматривала комнаты в поисках вещей, которые могли остаться от старых господских домов. Улов бывал богатый. В этих местах когда-то было немало больших особняков. В поездках Гарден всегда заводила новых друзей. Владельцы были рады отделаться от «этого старья» и получить деньги на покупку новых вещей. Нередко она возвращалась и набивала целый грузовик. Однажды она обнаружила почерневшую высокую серебряную вазу, в которой хранили свиной жир. Гарден позвала Джорджа Бенджамена.
– Я, кажется, что-то нашла. Вы поможете мне определить, что именно.
Он почистил дно вазы и заглянул в справочник фирменных знаков.
– Как вам это удается? Это же Эстер Бейтман. Гарден немедленно написала Пегги, сообщив о том, что узнала от мистера Бенджамена: одним из лучших английских ювелиров восемнадцатого века, работавших с серебром, была женщина.
Пегги ответила, что так и должно быть и что их перевели в Исландию. «Я сказала, что меня устроила бы даже Аляска, и все же, боюсь, Исландия – это уж слишком. Но армия твердо решила построить здесь аэропорт».
Вдруг совершенно неожиданно после многих месяцев неустанных трудов все оказалось готово: вымыто, вычищено и расставлено по местам. Мистер Бенджамен навел последний лоск на сверкающие дерево и медь Эльфова комода. Гарден вымела из магазина последние клочки оберточной бумаги. Элен уложила кукольные платья в корзинку для переезда в новый дом. Элизабет поставила последнюю бутылку вина, сохранившуюся со времен, когда еще не действовал сухой закон, в электрический холодильник.
– Какой замечательный сюрприз! – воскликнула Гарден, увидев его. – Спасибо, тетя Элизабет. Я приглашаю вас на ужин, там мы ее и откроем. – Она посмотрела на купленные ею продукты. – Америка чудесная страна. Здесь даже я могу готовить.
У нее был консервированный суп, бисквит, арахисовое масло, яблочный соус и даже последнее слово современной бакалеи – нарезанный хлеб.
– Королева всего, что здесь есть, – пробормотала она, оглядывая большую комнату, занявшую весь первый этаж бывшего каретного сарая. Вместо больших дверей теперь были окна, земляной пол был выложен кирпичом, натертым воском до зеркального блеска.
Удачные приобретения на аукционах обеспечили ее красивой и прочной, хотя и разностильной мебелью. Кресла и диван покрывали чехлы из бело-голубого полосатого тика и подушки в красно-белую клетку. По полу были разбросаны тканые коврики.
– Здесь светло и уютно, – одобрительно произнесла Элизабет.
– А к тому же все это дешевое и легко моется, – добавила Гарден.
Она была очень довольна результатами своих усилий. В комнате была единственная дорогая вещь – стоявший перед камином медный котел. Над простой сосновой каминной полкой висела картина Трэдда, изображающая церковь Святого Михаила, ее одолжила Элизабет. Еще в комнате были полки с книгами, радиоприемник и голубая глиняная ваза с яблоками. «Что еще человеку надо?» – спросила себя Гарден и не решилась ответить. Она разожгла огонь в камине, скомкав газету, в которой подробно описывалась свадьба Ская с юной графиней де Вариньи.