Наталья Александровна и Зоя Павловна лежали на расстеленном одеяле, принимали солнечные ванны, болтали о взрослом, о женском. Девочкам становилось скучно. Они сажали жука в припасенную коробку и снова лезли в воду.
На зависть Нике, Майка умела плавать. Смешно надувала щеки, барахталась, плывя по-собачьи, поднимала брызги до самого неба. Она продвигалась вперед метра на три, не больше, но по сравнению с Никой это было большим достижением.
Наталья Александровна пыталась научить Нику хотя бы держаться на воде. Но маленькая трусиха никак не могла преодолеть страх. На нее махнули рукой и оставили «собирать по дну ракушки».
Девочки выбирались на берег и смотрели, как легко, без усилий обе мамы выплывали на середину реки, да еще болтали при этом, будто на траве, на солнышке лежат.
В один из таких заплывов Зоя Павловна под честное слово поделилась секретом:
— А Ольга-то Петровна глаз положила на своего квартиранта.
Наталья Александровна весело удивилась.
— Не может быть!
И вдруг, неизвестно откуда взялось, ее кольнуло странное, ревнивое чувство.
— Почему же не может, все может быть. Мне кажется, и Алевтина к нему неровно дышит. Только она скрытная, из нее слова лишнего не вытянешь. Да и что такого, мужчина представительный, интеллигентный. За один голос влюбиться можно. Я бы и сама не прочь.
Она засмеялась, опустила лицо в воду, побулькала, и поплыла дальше, перейдя на саженки.
Вечером Наталья Александровна поделилась новостью с мужем. Но Сергей Николаевич досадливо махнул рукой.
— Охота тебе слушать бабий вздор.
Тогда она стала наблюдать, и вскоре убедилась, что дело обстоит «именно так».
Стоило Арсеньеву появиться на пороге, как Алевтина Ефимовна тут как тут. Прибежит по делу или не по делу, но хоть на пять минут присядет немного поговорить. Пусть только о погоде. Лицо ее при этом молодеет, глаза блестят.
Наконец, Сергей Николаевич подметил эту особенность. Переглянулся с женой, спрятал грустную улыбку. Ему стало жаль Алевтину. Арсеньеву ее внимание было совершенно не нужно. О том, чье внимание Алексею Алексеевичу было необходимо, как воздух, он бы никогда не догадался.
Лето пролетело, наступило первое сентября. Ника отправилась учиться в новую школу.
Небольшое здание семилетки находилось недалеко от дома, на соседней улице. Попасть туда можно было двумя способами. Через Бугор, мимо фабрики елочных игрушек, а дальше прямо, по широкой улице. Или еще проще. Забежать к Майке, пройти через ее сад и примыкающий к нему чужой двор, где живет смешной щенок по кличке Малыш и приветливые хозяева.
Никто не сердился за вторжение на чужую территорию, а щенок радостно взвизгивал и топал навстречу, размахивая ушами.
Девочки угощали Малыша печеньем или конфетой, гладили его, лохматили густую шерсть. Но вскоре, из страха заиграться до самого звонка, убегали. Щенок оставался во дворе, смотрел вслед подружкам, умильно наклонив голову набок.
Новая школа Нике понравилась. В классе ее хорошо приняли, учительница попалась добрая. Она разрешила Нике и Майке сесть за одну парту, с условием не болтать на уроках.
В конце первой четверти стали готовиться к празднику. После уроков Вера Григорьевна спросила:
— Дети, кто хочет выступить на утреннике?
Хотели многие, но большей частью читать стихи наизусть. Майка подняла руку. Ника стала изо всех сил пригибать эту руку к парте.
— Все равно скажу, — не давалась Майка.
— Майя, ты тоже хочешь выступить? — спросила учительница.
— Нет. А вот Ника, она умеет петь.
Нику позвали к доске.
— Спой нам что-нибудь.
Ника, красная, как спелое яблоко, стояла с опущенной головой. Весь класс смотрел на нее с любопытством.
— Ну, что же ты, Ника? Ты стесняешься?
Ника кивнула и прошептала:
— Я тихо пою.
Вера Григорьевна засмеялась, обняла девочку за плечи.
— Это ничего, что тихо. Мы начнем вместе. Какую песню ты хочешь спеть?
— «Солнце скрылось за горою». Но я только два куплета знаю. По радио слушала.
— Хорошо, пусть будут два куплета.
Вера Григорьевна наклонилась к Нике и начала первая.
Ника подхватила:
Учительница смолкла. Приятным голоском Ника повела второй куплет одна. Девочка и вправду неплохо пела, только очень тихо.